Так что, Данила-мастер, закончил свой рассказ Слава, допивая чаёк, вот такой есть у нашего бригадира замок на болотах с привидениями. И попросил он меня это тебе рассказать на тот случай, если ты всё же его купить захочешь, вроде шутили вы, а вроде и нет, не понял он. Просто чужому он его ещё лет пять не продаст, вдруг выплывет что, как тогда быть, а тебе, как своему, он по этому случаю скидку хорошую сделает. Не терпится Санычу дом этот сбагрить, но продавать его первому попавшемуся опасается, хотя он, Слава, думает, что уже можно.
Я тогда обалдел и обещал подумать, но на самом деле выкинул мысли о покупке из головы сразу же, а вот теперь стоял и выполнял обещание, причём крепко, ибо было над чем.
Дом стоял и смотрел на меня в ответ пустыми окнами второго этажа, первый-то не было видно из-за мощного забора и высоких ворот, смотрел тихо и печально, с усталостью, и от него веяло какой-то безысходной обидой пополам с глухой тоской, мол, смотри, какой я был хороший и ладный, и вот что вы, люди, со мной сделали, во что превратили. Причём это мне не показалось, я это и правда почувствовал, ясно и отчётливо, и потому заробел отчего-то, и тихо просунул руку в щель между прутьями поверху калитки, я знал, где там чего нажимать, чтобы войти, а потом, уже во дворе, поклонился ему, не жалея спины, и произнёс:
— Ну, здравствуй, дом! Пустишь меня пожить?
Глава 10
Странное дело, но сейчас, когда за спиной моей висела реальная, пусть и невероятная, раньше бы я в такую ни за что не поверил, опасность, так вот, сейчас я вдруг отставил всё это в сторону и озаботился тем, как правильнее мне будет войти в этот дом, как не испортить всё, как сделать так, чтобы я сел тут основательно и по праву.
Я начал вспоминать все эти сказки, все эти поверья и обряды, традиции все, мать их за ногу, в общем, всё то, что я слышал про домовых, про банников и про овинников, но ничего, кроме мультфильмов, на ум не шло. Кузя там, конечно, был красавец, и Нафаня тоже молодец, но, блин, сейчас-то мне нужно было подойти к делу всерьёз.
Вроде бы кошку нужно было запихнуть в дом впереди себя, да посмотреть за её поведением, ещё про веник что-то говорили, или про валенок, не помню уже точно, а жаль. И телефона с интернетом под рукой нет, так посмотрел бы хоть. В сказку попал, сказала же мне баба Маша, не уточнила только, в какую, разбирайся сам.
И ведь всё, что произошло со мной за эти сутки, да какое там сутки, меньше, всё это настолько перевернуло меня и мои представления о жизни, что и не передать, но оглушить не сумело, нет. Я как будто знал, с самого начала знал, с детского сада ещё и со школы, что по-настоящему — это вот так, с налётом волшебства, что обычный мир — плоский и пыльный, и что стоит за ним что-то такое, к чему я сам буду иметь отношение, обязательно буду.
И потому губы мои растягивались в улыбке, ну и что, что ведьмы, хрен с ними, без врагов не проживёшь, как ни старайся, и радостно мне было, от осознания сказки радостно, от того, что мир этот оказался много глубже и интереснее, чем был до этого.
И мне хотелось побыстрее узнать, кто я такой, для чего я здесь, к чему предназначен, меня просто распирало от желания начать что-то делать, по фигу что, главное начать, и пусть мир покажет мне свои горизонты, свою глубину, но я стоял и молча смотрел на просыпающийся дом.
Ведь тигра эта рогатая, как называла моего зверя баба Маша, что бегал сейчас чёрт знает где, так вот, бегать-то он бегал, но он сумел оставить в моей душе, в моём характере несколько новых черт. Даже не оставить, осторожность с терпением у меня и до этого были, он их просто усилил, он сумел мне показать и доказать, что с ними во главе лучше, вот каким бы ты сильным не был, всё равно лучше.
Что промахнуться по добыче легко, а вот потом снова её выслеживать трудно, что в засаде нужно сидеть не шевелясь, не обращая внимания на время, что по тайге ходить нужно не в поисках следов, следы рано или поздно найдутся, в тайге главное видеть и чуять всё вокруг себя, потому что найти себе ещё одного поросёнка ты сумеешь, а вот увернуться из-под браконьерского выстрела или обойти насторожённый самострел — вряд ли.
Поэтому я не стал спешить, сперва я решил осмотреться и даже, пока дом просыпается, задобрить его какой-нибудь работой во дворе, пусть посмотрит, пусть порадуется. Звучит нелепо и абсурдно, согласен, а потому не буду говорить я это вслух, лучше примусь за работу, а там и посмотрим.
Дом на это мне не отозвался, но услышал он меня точно, и испустил в ответ долгий, глубокий вздох, и было в этом вздохе столько всего такого, что я решил начинать уже безотлагательно.