— Тогда спокойной ночи, — слегка поклонился я им в ответ на их поясные поклоны, — и благодарю! А всё остальное завтра уже, друзья, всё завтра, ведь ничего же горит, всё самое срочное, как я понял, мы уже сделали. Не переживайте, никуда я за ночь не денусь, а там будет день — будет и пища.
И Тимофеич с остальными, прихватив с собой пустую тачку, отправились по домам, и не обращали они уже на меня внимания, а только бурно переговаривались между собой, и радовались чему-то, и строили планы, и я им вслед подумал ещё, что лишь бы никто из людей вот этой тачки, деловито едущей самой по себе в ночи, не увидел, потому что вот тогда слухи и сплетни пойдут точно, подумал-подумал, но ничего говорить не стал.
Глава 12
Проснулся я рано, солнце едва-едва взойти сумело, и проснулся я от неудобства, но бодрым и полным сил, с улыбкой и предвкушением чего-то хорошего, что странно.
Ведь подсдулся подо мной Санычев пышный надувной матрас, наполовину примерно, и задница моя лежала на твёрдом полу и было ей неудобно, зато ноги и голова в комфорте располагались много выше, в общем, было бы мне лет чуть побольше, пришлось бы меня сегодня краном поднимать, не иначе.
Зато в доме было тепло, очень тепло, и не пахло в нём уже сыростью, хотя влажность ещё чувствовалась, ну да лиха беда начало, надо только дровами озаботиться, а то такими темпами надолго их не хватит.
Полежать и понежиться немного не получилось, неудобно же, так что я сел и сидя начал вспоминать всё со мной за вчера произошедшее.
— Может, чаю? — послышался из-за спины робкий голос, и я обернулся, и увидел Федьку, что прятался за дверным косяком и вытягивал шею. — С утра-то?
— Ты давай домом занимайся, — подумав, отказался я, — обихаживать меня не надо, понял? Как там, кстати, ночь прошла? Никанор этот никуда не уполз, случаем?
— Ночь спокойно прошла, — и Федька показался весь, — уютная ночь была, многие вздохнули свободно, хорошие сны посмотрели. А Никанор в собачьей будке спит, не просыпается, только ногой иногда дёргает, весь двор собой провонял уже.
— М-да, — задумался я, — что нам с ним делать-то, с Никанором этим? Есть идеи? Как у вас вообще в таких случаях поступать принято?
— Баню затопить надо, — предложил Федька, — да промыть его в десяти водах со одиннадцатой, с мылом да щёлоком, а там и видно будет.
— Баню? — удивился я, — с утра? До вечера не потерпит?
— Так воняет же на весь двор! — просительно уставился на меня домовёнок, — и мухи, хозяин, над ним облаком чёрным уже роятся прямо, так и жужжат! И сыпется с него самого что-то, и прыгает в разные стороны! Нельзя погодить-то!
— Аргумент, — признал я, терпеть эту вонь до вечера смысла не было, заодно и сам помоюсь, кстати. Да и оживёт, может, Никанор этот, на контакт пойдёт, интересно же, хотя вряд ли. — Решено, позавтракаю и начну топить, ты не лезь. Любопытно мне посмотреть, что тут за баня и как она устроена.
— Понял, — поклонился мне Федька, хотя очень ему хотелось помочь мне, я это видел, — и челобитчик к тебе, Тимофеич у нас во дворе с зари самой сидит, тебя дожидается.
— Вот и пусть сидит, — сказал я, поднимаясь, — сам к нему выйду, если не срочно. Ведь не срочно же, нет?
— Нет, — помотал головой Федька, — было бы срочно, не сидел бы он там так спокойно. А то ведь сидит, от себя Никаноровых мух веточкой отгоняет, не спешит никуда.
— Вот и ладушки, — одежда моя висела на спинке единственного стула, и была она вычищена и выглажена, ботинки тож, но я для начала вышел во двор и умылся там из ковшика, не обращая внимания на кинувшегося ко мне Тимофеича.
— Да погоди ты! — я оборвал его и вручил ковшик, — полей лучше!
И когда умылся я холодной водой, и прогнал с себя сон, и вытерся насухо, и оделся, и вышел к Тимофеичу с большой кружкой кофе в руках, на свежий воздух да на ласковое солнышко, но подальше от Никаноровой будки, на задний двор, вот тогда настроение у меня стало совсем хорошим, лучше некуда, как в детстве.
— Здравствуй, старче! — поприветствовал я старшину домовых от всего сердца, усаживаясь во вчерашнее садовое кресло, — с чем пожаловал? Недожгли вчера чего-то, что ли?
— И тебе не хворать, — церемонно поклонился мне Тимофеич, — а в домах и промеж двор у нас всё в порядке, спасибо. И вся нечисть полезная передаёт тебе приветы и кланяется.
— Вот и хорошо, — и я жестом предложил Тимофеичу присесть на кирпич рядом с собой, — и от меня передай им тоже что-то такое, случаю приличествующее.