Но больше никто и ничего, и я успокоился, и продолжил добивать документы, рассчитывая управиться за пятнадцать минут, а потом уже выйти в цех, но не успел.
Дверь в мой кабинет отворилась без стука и в него вошёл улыбающийся Слава. Глаза его немного блестели, от него вкусно пахло, а больше ничего такого.
— Держи! — протянул он мне два блестящих алюминиевых цилиндра, каждый с кулак размером, — проверяй! И давай команду к сливу, у нас всё готово уже!
— Сейчас, — я встал, подошёл к нему, взял эти пробы и ещё раз вопросительно посмотрел на него.
— Ну что ты меня нюхаешь? — засмеялся Славка, — через двадцать минут всё же с потом выйдет, сам знаешь, мы же эти — крепкие сердца! Все худые, как собаки, ни одного толстого среди нас нет, нам физкультура не нужна, у нас и так каждый день физкультура!
Тут он был прав, люди со слабым сердцем или здоровьем работать у нас не могли, вот сейчас, к примеру, на улице тридцать градусов тепла, в цеху ещё теплее, а возле печей или шлаковниц, или на складе готовой продукции было совсем хорошо, там была прямо сауна.
И работать приходилось в одежде из валенка, то есть в пропитке из тонкого войлока, с войлочной же шляпой на голове, на которую цеплялся прозрачный щиток, закрывающий лицо, в войлочных рукавицах и тяжёлых сапогах с железными носами, в общем, пот лил с людей ручьём, даже зимой лил, жир из тела вытапливался моментально, и все мы тут были худые да подтянутые, как на подбор.
— Ладно, — и я накинул на себя такую же пропитку, как у Славы, — пять минут, при мне начнёте.
Он кивнул мне и вышел, а я поспешил в лабораторию, нужно было проверить образцы на химсостав и только потом решать, что делать дальше, давать команду на слив или мутить с добавками, чтобы попасть в норму. Втворять, так это у нас называлось.
Но всё было нормально, разве что железа многовато, его показания болтались у верхнего предела, и нужно было поспешить со сливом, потому что чем железа меньше, чем лучше, а оно нагорало в расплаве с каждой минутой, здорово снижая стоимость сплава каждой своей десятой процента.
Я быстрым шагом выскочил из лаборатории и пошёл на вторую печь, где всё уже было готово. Саныч ковырялся в яме, сегодня он лично следил за приготовлениями, вот и молодец, а сливать будет Саня, педантичный и серьёзный парень, что совсем хорошо.
Загудев, уехал мостовой кран, это ребята поставили Сане ещё один мощный, с человека размером, вентилятор для обдува, ведь у него же, считай, на уровне пояса будет протекать рядом ручей из расплавленного алюминия два часа кряду, полная загрузка сегодня.
Все инструменты у него были подготовлены, промазаны мертелем и высушены, да аккуратно разложены, как на картинке.
Вовка, молодой парень, приплясывал от нетерпения, стоя на сливном жёлобе у летки, держа в руках конец толстого, в большой палец толщиной и очищенного от изоляции алюминиевого провода. Другим концом этот провод был воткнут в здоровенный генератор постоянного тока, вот я дам команду, его включат, и Вовка примется электродугой прожигать отверстие в лётке.
А если это не сработает, то рядом притаился Дима, и он держал в руках двухметровую железную трубку, одним концом воткнутую в шланг кислородного баллона.
Вот не получится у Вовки с прожигом, и тогда подсунет Димка ему эту трубку, и зажжёт ему Вовка её своей дугой, а Саныч сначала медленно подаст туда кислород, а потом, если нормально загорится, то поддаст на полную, и примется Димка пихать эту трубку в лётку, и прожжёт отверстие для расплава. Таким манером можно прожечь танку башню, не то, что алюминий.
— Начинайте! — махнул я рукой заметившему меня Санычу, но сам туда, к яме, не пошёл. Опасное это было дело и ответственное, и мужики сами знали, что им сейчас делать, а потому лезть под руку не следовало.
Потом, когда слив уже нормально начнётся, пойду и посмотрю хозяйским глазом, а пока нет, пока мне было лучше со Славой рядом постоять.
Слава же как раз не стоял на месте, он разминался и готовился к тому, что называлось — «брякать». Странно, конечно, что сегодня именинника сюда поставили, ну да не моё это дело, может, сам вызвался.
Там, в яме, скоро включат огромную транспортёрную ленту, составленную из чугунных изложниц, и будут разливать туда металл, килограмм по восемнадцать в каждую изложницу, а они потащатся сюда, наверх, и будут с грохотом перекидываться по одной, выбрасывая Славке под ноги, в поддон, раскалённые, но уже затвердевшие длинные слитки, а он будет крючками их хватать за уши и складывать в пачки на другую железную транспортную ленту, одна пачка — примерно одна тонна, всего сегодня двадцать пять. Я же говорю — демидовские технологии, лютый мрак, а не работа.