Мои ноги онемели, когда я поняла, Ева и была сообщником. Она всегда была рядом с нами, видела Кристин в лесу, пыталась поговорить. Но неужели она могла убить Джона, отца своего ребенка?
Моргнула, заставив себя отвести взгляд в сторону, чтобы остыть, но неожиданно что-то в моей груди упало, вдребезги разбиваясь у самой земли. В том месте, где до этого сидела Ева, зачем-то наблюдая, сейчас лежала Кристин. Она также была привязана к дереву, но находилась почти спиной ко мне, поэтому в первый раз я её не заметила. Её белое платье приобрело грязно-бурый оттенок, а лицо покрылось капельками пота, отблескивающими под светом костра.
Не могла разобрать дышит ли она или это все происки фантазии. Наклонилась в сторону, но проклятые веревки сдерживали, выводя меня из себя. Дернулась, в попытке их разорвать. Барахталась, морщась от боли, но не могла выбраться. С ненавистью во взгляде посмотрела на Птицу, но замерла. Чуть дальше, слева от меня лежал Люк.
– Люк, – слетело с губ.
Он был также привязан к стволу дерева. Его тело почти свалилось в бок, но веревки сдерживали в определенном положении. Он был без сознания. Я с ужасом заметила, как кровь стекала по его лицу, собираясь на подбородке, и густыми каплями падала на черное пальто. Его лицо было бледным и мокрым от пота. Обычно кудрявые локоны превратились в сосульки крови, в которых застряли ветки и листья.
Если Люк, Кристин и я здесь, то где сейчас Дилан?
Не моргала, когда взгляд скользнул дальше. В паре метрах от Люка, точно в таком же положении, лежало тело. Его длинные темные волосы скрывали половину лица, но даже так я узнала их хозяина. Узнала эти темные брови и веснушчатое лицо Эмили. Она, кажется, приходила в себя, ведь её голова немного покачивалась, словно Эмили пыталась вырваться из сна.
Получалось, что все мы были привязаны в полукруге. Посередине горел костер, достаточно большой, чтобы поглотить наши души. И это пугало, но не так, как осознание того, что О’Коннелла рядом с нами не было.
Выпрямилась, опираясь спиной о дерево, и всеми силами сдерживала дрожь:
– Что тебе нужно? – мой голос прозвучал громко, но вокруг горла сжимались кольца, сдавливая и не пропуская воздух в легкие. Я покраснела, но продолжила смотреть на Птицу.
Ева обернулась, раскрыв рот, но Птица положил ладонь ей на плечо и Ева опустила голову, отступая. Птица посмотрел в мою сторону, храня молчание пока Ева не скрылась из его поля зрения. Переплел пальцы в замок, держа их за спиной, и это мне кого-то напомнило.
Шорох шагов. Поджала губы, с презрением наблюдая за приближением Птицы. Он остановился у моих ног. Его плащ поднялся под очередным порывом ветра. Я съежилась, но тут же распрямила плечи, следуя взглядом за Птицей, что присел рядом со мной. Вблизи, эта маска казалась ещё отвратнее.
Крепко сжала челюсть, дрожа внутри:
– Что. Тебе. Надо?
– Ты никогда не задумывалась над своими действиями, Алекс? – прошептал он, не игрушечным, как в его звонках, а своим настоящим голосом. Этот голос точно не принадлежал Дилану, и облегчение теплой волной окутало мое тело, я даже не думала, что так напряглась из-за возможного предательства О’Коннелла, – Когда тебе причиняли боль, ты хотела уничтожить источник этих чувств? Убить человека, нет?
– Нет.
– Это правильно. С одной стороны, я тоже не должен был убивать людей, ведь никогда не знаешь, кто их заменит. Кто встанет на их место и вполне вероятно окажется более губительным, чем противник до этого. Неизвестное всегда опаснее, но дело в чем, Алекс? – Птица поднял руку, пытаясь дотронуться до моего лица, но я дернулась, вжимаясь спиной в ствол дерева. Тяжело задышала через нос, отвернув голову в бок, – Ну что ж, – он вздохнул, опустив руку, и поднялся, – не знаю, кто придет на ваше место, но точно знаю, на чье место пришли вы и теперь должны умереть.
Не смотрела на него, когда спросила:
– Зачем? Чем мы вам мешаем?
– Ничем, – просто ответил он, – в нашем обществе не считают смерть чем-то, что требует оправданий. Если человек умирает, это значит, что его грехи превышают его суть. А если грехов больше, то он порочит не только себя, но и окружающий мир. В моем обществе верят, что такие заблудшие души найдут покой только в ином мире, когда постигнут истину, и послужат на благо нашего лидера. Каждая смерть, совершенная руками моих братьев была не случайной, Алекс.
За спиной Птицы мелькнула тень. Я вытянула шею, наблюдая, как Ева тяжело переступала с ноги на ног, волоча за собой деревянный стул. Она сгорбилась, перекрыв весь обзор спиной, но я заметила как с новым толчком со стула свисла рука. Голос Птицы на мгновение померк, когда Ева отклонилась в бок, что-то поднимая, и я заметила его. Он был привязан к стулу, а голова опрокинута в бок. Его кожа была синей, местами с белыми пятнами, словно её покрыли в несколько слоев каким-то бальзамом. Словно пытались сохранить тело, но этот смрад, настигший меня, вызвал слезы и дал понять, у них ничего не получилось. Поджала губы, чтобы не ощущать его внутри. Глаза заслезились от вони, но я продолжила смотреть на Джона. Он почти лишился волос, они сохранились клочками. Его губы были нехарактерно приоткрыты, а глаза были блеклыми, словно покрыты пленкой. Взгляд устремлен в пустоту.