Разворачиваюсь, бросаясь в сторону подруги, но застываю на месте. Пространство сжимается. Что-то словно обхватывает мою шею, пригвоздив к земле. Покалывание в кончиках пальцах. Мне страшно.
Смотрю в центр поляны на мужчину, в уже знакомой мне маске птицы. Он хрипит. Просто, издает этот странный звук, что заполняет все пространство вокруг, превращаясь в шум.
Кристин пропала. На её месте стоит другая девушка, задыхаясь от боли и нехватки кислорода. Она дергается, бросая на меня отчаянный взгляд и сознание вспыхивает. Это я. Я заняла место Кристин, позволяя сдавить свое горло.
Судорожно тру шею, хватая пальцами воздух, но другая я… Она задыхается в спазмах, не в силах глотнут и капли кислорода. Сражается, когда Птица отрывает её от земли, поднимая в воздух.
Меня тянет вверх, и я корчусь от боли. Дергаю ногами, но не могу коснуться земли. Время уходит. Каждый капилляр взрывается в моем мозгу. На грани смерти я отворачиваюсь от убийцы в центре поляны, цепляя взглядом кучу зеркал. Они все также окружают Птицу, и каждое мое отражение задыхаются, вися в воздухе… смотрят в глаза убийцы в последний раз. Задыхаются, синея. И умирают.
Я умираю.
[…]
– Алекс, – кто-то сжал мои плечи, – Алекс, проснись.
Раскрыла слипшиеся глаза и закрыла их обратно, щурясь от яркого света. Мы все еще в приемном покое. Черт.
Голос Дилана раздался где-то над ухом:
– Вот ты и проснулась.
Протерла глаза, веки которых будто налились свинцом. В голове тоже свинец. С каждым движением мозг словно перекатывался по черепу, больно ударяясь о его стенки. Прижалась головой к стене, устроившись удобнее на лавочке.
Перевела усталый взгляд на О’Коннелла.
– Ты не знаешь, когда приедет мама Кристин? – парень упал рядом со мной и протянул мне стакан с кофе.
– Скоро должна, – посмотрела на время, отвечая, – она больше не звонила мне, но скоро должна.
– Хорошо.
– А где Люк? – я отпила немного горячего напитка, после чего подняла глаза на Дилана. Он ударил кулаком о кулак. Нахмурился:
– На счет этого, – начал он вяло, – Пока ты спала, мы с Люком все обговорили и решили, что рассказывать всем о Птице не стоит.
Я поджала губы, не понимая:
– Но почему?
– Потому что у нас мало информации, по ней полиция не выйдет на Птицу, но вытрясет из нас всю дурь.
– Вы с ума сошли? А кто если не полиция выйдет на него, – прорычала я, – думаешь, я хочу, чтобы в следующий раз сбили кого-то из вас?
– Тогда придется все рассказать, понимаешь? И я сейчас не только о Птице. Если в аварии с Джоном виноват я, то в ее сокрытии уже мы с Люком. Это статья, Алекс.
– А если не говорить об аварии, – запинаясь, произнесла я, – мы можем рассказать только о звонке и Кристин.
– Нет. Это будет слишком подозрительно. Зачем звонить и предупреждать об убийстве? Чтобы мы смогли его остановить. В таком случае, какая от этого выгода Птице. Почему он выбрал Кристин? Да хотя бы, как мы ее нашли, Алекс. – в резком голосе звучали нотки пронзительности, – Каждая смерть сопровождается нашим присутствием. Джон, Сесилия, теперь еще и это… Мы вызовем большие подозрения. Так нельзя.
– Но ведь, – я замялась, сомневаясь в собственной правоте. Дилан это почувствовал, добив мою решимость:
– Если мы все расскажем, то в какой-то момент полиция догадается и о причастности Люка. Не только в аварии, но и проникновение в кабинет шерифа. Его арестуют и посадят в тюрьму до дальнейшего выяснения обстоятельств, – он проникновенно заглянул мне в глаза, продолжая давить. О’Коннелл не был зажат в рамки морали, поэтому манипулировал с завидной легкость, – Ты ведь не хочешь рисковать свободой Люка, правда? Как бы ты не была зла на него, он тебе дорог.
Я потупила взгляд. Осознание, что Дилан прав, медленно забиралось в закрома сознания.
Хлопок. Рядом раздались голоса.
Я посмотрела на дверь, выглядывая из-за Дилана.
Мужчина в белом халате, что помогал спасти Кристин, заметил меня. Надавив на веки, он направился в нашу сторону. Свет от кварцевых ламп, что висели на потолке в металлических корзинах, залег под синеватые мешки под глазами. На лбу врача отблёскивала испарина.
Я отставила кофе на пол и протерла вспотевшие ладони. Мы с Диланом встали на ноги, обернувшись к врачу. Мышцы живота сжались, когда мужчина подошел ближе и произнес:
– Кристин в стабильно-тяжелом состоянии. Мы сделали все что смогли, остальное зависит от нее.
Рядом громко выдохнул Дилан, закрыв лицо руками и отвернувшись от нас. Его нога нервно стучала по полу, а я ощущала, как видимая только мне рана затягивается глубоко внутри.