Когда он закончил, нашему взгляду пристал треугольник, в центре которого расположился злосчастный парк.
– Дай, – прохрипел Дилан, забрав карандаш и заняв свое место у стены.
Он уверенно очертил круг, охватив нужные точки.
– Кнопку, – сказал приказным тоном и вытянул ладонь, в ожидании. Получив желаемую вещь, он проткнул карту в новом месте и сделал шаг назад.
Выдох. Словно пнули под дых и весь воздух вышел.
Очередной точкой на карте стал полицейский участок, в котором мы с Люком искали видеозапись, и нашли Птицу. Так же как и он нас.
О’Коннелл прохрипел, запустив пальцы в свои черные волосы:
– Он сбил Кристин в этом районе.
Сбил Кристин. Это тоже считается? Видимо, считается, ведь он планировал её убить. Она была простой девочкой, попавшейся ему на дороге, или просчитанной жертвой, за которой он следил до этого? А та ночь, когда я увидела его голову в окне. Неужели он следил и за мной? Получается, я могла быть на месте Кристин.
Голова начала пухнуть. Мысли заполоняли все пространство, грозясь политься из носа и ушей тягучим веществом. Это заставило меня содрогнуться от ужаса. Стенки горла неожиданно сжались, не давая кислороду попадать в легкие. Дышать стало тяжелее, от этого мое лицо скривилось, а рот широко раскрылся, в попытке сделать глоток воздуха.
Паника. Такая, как при большем количестве людей, словно все окружили и нависли. Словно ты сидишь на полу, сжавшись в комок, и пытаешься рассмотреть за слившимися головами хоть толику неба, но ничего не видно и это душит.
Люк обратил на меня внимание:
– Ты в порядке?
Промолчала, отрицательно качнув головой.
Он подхватил меня под руки, разворачиваясь, и подвел к окну у противоположной стены. Щелкнули створки, и я тут же высунула голову, повиснув на подоконнике и хватая воздух ртом. Освежающий ветер ударил в лицо, раскидывая в разные стороны волосы и охлаждая разгоряченную кожу. С новым глотком воздуха позывы к тошноте прекратились и постепенно, удалось нормализовать дыхание.
За спиной раздался громкий голос:
– Это звезда!
Я заправила волосы за ухо и нашла в себе силы отойти от окна. Рука Люка нашла мою, и парень сплел наши пальцы, успокаивающе поглаживая нежную кожу и не отпуская от себя. Я лишь удрученно посмотрела на него, после перевела взгляд на Дилана, что нервно водил пальцем по карте, повторяя как заведенный:
– Звезда, только гляньте. Это же звезда…
– Ты о чем?
Дилан прикусил кончик карандаша, что держал в руках, и осуждающе посмотрел в нашу сторону. По его сошедшим у переносицы бровям и широко раздутым ноздрям стало понятно, он крайне недоволен нашей проницательностью.
– Пентаграмма, – цокнул Дилан и отошел в сторону.
– Ты прав, – вдруг сказал Люк, подходя ближе и рассматривая карту под разными углами. – Только вот она не полная, не хватает еще одной точки.
– Двух, – прохрипел Дилан, – не думаю, что точка Кристин считается полноценной и завершенной, ведь… – выдержал паузу, во время которой у меня покалывало в ладонях, – она жива.
– Звучит правдоподобно. Это действительно похоже на пентаграмму, в центре которой нашли тело Джона.
– Все вертится вокруг Джона, – заключил Дилан, после чего добавил чуть тише, – которого убил я.
В комнате тут же стало тише. И мрачнее. Я подняла на него уверенный взгляд:
– Как бы ты мне не нравился, я знаю, ты не убийца. Ты смелый и честный, раз решился защитить Кристин.
– Кстати, сегодня утром кто-то следил за неё, – прохрипел он, сжав ладони в кулаки. Всё прохрустело.
Люк отвернулся от стены:
– Кто?
– Я могу ошибаться, но кажется знаю машину, – и без того хмурое лицо Дилана стало еще мрачнее, – это была машина Марка.
– Какого Марка?
Дилан потер костяшки:
– Который сидит с Кристин на Алгебре и Испанском.
Мои брови нахмурились. Неужели речь о Марк, что клеился к Кристин, на протяжении года. Все пытался затащить ее на свидание. Это он в начале учебного года принес Еве воды, когда мы сидели в кабинете биологии, и потом он странно смотрел на меня.
– Тот Марк, который свою разбитую машину у самого входа в школу ставит? – переспросил Люк.
– Да. По ней я его и узнал, – Дилан быстро провел кончиком языка по губам, после чего накрыл ладонями лицо. Надавил на веки.
Его тяжелое дыхание затопило комнату.
– Этот ублюдок, – резко вскинул руки, убирая их от лица, – он Птица, клянусь!