Констанция посмотрела на Дональда. Он сидел прямо, с гордым видом и выглядел очень довольным собой. Повернувшись к жене, Дональд взглянул ей в глаза и вскинул голову. Этот жест лучше всяких слов продемонстрировал его уверенность в себе. И это было понятно: ведь он добился своей цели, она стала его женой и вот сейчас сидит за столом в его доме. Чувство собственника, исходившее от Дональда, испугало Констанцию, она почувствовала себя плохо, вспомнив слова Мэтью: "Он перережет мне глотку, как делает это со свиньями".
Было четверть восьмого, когда Джейн решила зажечь свет. Констанция стояла возле стола и наблюдала, как свекровь зажигает лампу из обычного белого стекла для кухни, а также для гостиной – голубую с золотистыми точками. Констанция не преминула сказать, что ей очень нравится голубая лампа.
– Она принадлежала еще бабушке нашего отца, – ответила Джейн. Говоря о муже, Джейн всегда называла его "наш отец". – Но на абажуре нет ни единой трещинки. Я ужасно боюсь всякий раз, когда зажигаю ее. – Джейн склонила голову набок и с улыбкой взглянула на девушку, которой теперь предстояло жить у них в доме. Удивительно, но ее присутствие наполняло хозяйку дома радостью. Она решила, что Констанция будет ей дочерью, с которой можно будет поговорить о своем, о женском. Конечно, это в том случае, если она приживется у них, потому что сейчас девочка была похожа на птичку, готовую упорхнуть. Джейн не могла объяснить себе выражение, застывшее на лице невестки, считать же его страхом ей не хотелось, поскольку думала, что Констанции совершенно нечего бояться. Дональда она знает давно, у нее было время обо всем подумать, поэтому вряд ли ее мог пугать Дональд. И все же что-то пугало ее. Было и еще кое-что странное. Когда они поднялись из-за стола, молодая жена не ушла с супругом, а присоединилась к ней, задавая всякие вопросы о доме и предлагая свою помощь.
– У нас впереди еще много времени, – ласково улыбнулась Джейн. – Не волнуйся, я найду тебе работу по душе, на ферме никогда не остаешься без дела. – Джейн сразу же отметила для себя то, как повлияло на поведение Дональда присутствие девушки. Мать никогда не видела его таким спокойным и послушным. И с ней он разговаривал ласково, как никогда раньше. Зайдя в кладовую, он даже обратился к матери с просьбой:
– Если она захочет научиться доить коров, покажи ей, как это делается, ладно? Но только не дави на нее. Я не желаю, чтобы моя жена делала что-то, чего ей не хочется делать.
Джейн посмотрела на сына. Выражение его лица было мягким, впервые в своей жизни он выглядел по-настоящему счастливым.
– Я покажу и расскажу ей все, о чем она захочет узнать.
Дональд кивнул, некоторое время пристально смотрел на мать, затем повернулся и вышел. А Джейн осталась стоять, прижав ладони к холодной мраморной плите. "Похоже, теперь все будет хорошо, – подумала она. – Вот что ему было нужно – жена, которой он мог бы гордиться, которую мог бы показывать людям, подчеркивая при этом, что он не безродный, раз ему было позволено жениться на племяннице Моллена". В этот момент мать поняла сына куда лучше, чем за все эти годы.
Пока Джейн несла лампу в гостиную, осторожно держа ее обеими руками, она не проронила ни слова. И только поставив абажур на стол, отошла чуть назад, посмотрела на Констанцию и сказала:
– Поначалу жизнь здесь тебе покажется странной. Мы встаем до рассвета, работаем допоздна, а с наступлением темноты ложимся спать. Особенно зимой торопимся в постель, потому что это самое теплое место. Но, разумеется, когда я это говорю, то не имею в виду Мэтью. У него лампа горит до самого рассвета, пока он читает свои книжки. А вот Дональд не такой. – Джейн жестом предложила Констанции сесть на кушетку, а сама устроилась напротив. – Дональд много работает, очень много. С тех пор, как нашего отца одолел ревматизм, на Дональда легла дополнительная нагрузка. А Мэтью временами, как, например, сейчас, вообще ничего не может делать.
В теплом голубом свете лампы круглое, добродушное лицо этой простой женщины чем-то напомнило Констанции лицо Мэри, но тем не менее Джейн была ее свекровью. Констанция уже поняла, что ей нравится эта женщина и без ее помощи в будущем она не обойдется. Похоже, и она нравится свекрови. Но как поступила бы эта милая женщина, узнай она, что ее новоиспеченная невестка отдалась одному из ее сыновей, а потом вышла замуж за другого? Наверное, как сказал Мэтью о Дональде, она перерезала бы ей глотку. Эта ужасная фраза все чаще и чаще всплывала в памяти Констанции.
– А Дональд еще долго… у него еще много работы? – спросила Констанция. Можно было подумать, что она встревожена долгим отсутствием мужа.
Джейн улыбнулась.
– Да по-всякому бывает. Ты же видела, что скот еще не в загоне, и он объезжает поля. Иногда кур никак не загонишь в курятник, они глупые, не понимают, что запросто могут очутиться в желудке у лисы. – Джейн, к своему удивлению, тихо и весело рассмеялась и продолжила уже более серьезным тоном: – А когда ягнятся овцы, бывает, он вообще не ложится спать, сам принимает каждого ягненка. Он очень заботится о животных, очень заботится. Вообще, Дональд весьма толковый фермер, все прислушиваются к его советам.
– Да, – единственное, что смогла вымолвить Констанция.
За разговором прошел час, и Джейн подумала, что никогда в жизни не разговаривала так много. Майкл был немногословен, Мэтью вечно занимался своими книгами, а если удавалось вытянуть слово из Дональда, это было какое-либо замечание по поводу животных или заявление о том, что он намерен делать. Но сейчас Джейн специально говорила подольше, она видела, что девушка нервничает, это было написано в ее глазах. Констанция походила на ребенка, слишком молодая, чтобы выходить замуж, хотя Джейн сама вышла замуж в этом возрасте. Ей вспомнилась ее первая ночь в этом доме, страх перед тем, что придется ложиться в постель с Майклом, но потом ее захлестнуло ощущение счастья, когда она поняла, что вышла замуж за хорошего, доброго мужчину. Однако существовала огромная разница между Майклом и Дональдом, как, собственно, между Констанцией и самой Джейн в возрасте этой девушки. Констанции предстояла первая брачная ночь, она находилась в чужом доме, среди не очень-то знакомых людей. Наверное, ей сейчас действительно нелегко.
– Может, ты хочешь подняться наверх и разобрать свои вещи? – ласковым тоном предложила Джейн. – Да и отдохнуть тебе не мешало бы, устала, наверное, у тебя был трудный день.
Едва она успела закончить, как Констанция вскочила на ноги.
– Да, конечно, спасибо. Большое вам спасибо.
– Я помогу тебе зажечь лампу, а чтобы посветить на лестнице, возьму ту, что с кухни. Эту же лучше не трогать, – улыбнулась Джейн, кивнув на голубую лампу.
– Да-да, разумеется, – пробормотала Констанция. В спальне она распаковала одну из коробок, повесила некоторые вещи в старый гардероб, стоявший у белой стены, однако все разбирать не стала. Ей так не хотелось смотреть на кровать, покрытую пестрым лоскутным покрывалом. Джейн сказала, что шила его всю зиму. Констанция машинально выразила свое восхищение и поблагодарила свекровь за ремонт в их спальне. Черные балки, подпиравшие стены в неровных углах, и три изъеденные жучками потолочные балки, тускло поблескивавшие в тех местах, где не впиталось льняное масло, которым Джейн обильно смазала их, были тщательно побелены.
Поставив лампу на круглый дубовый столик возле кровати, Джейн повернулась к невестке, сложив руки на животе.
– Я тебя оставляю, отдыхай, дорогая, и спокойной ночи. – Однако она не ушла, а стояла, пристально глядя на Констанцию, а та смотрела на нее. Затем, словно их обеих подвигла к этому некая мысль, они шагнули навстречу, взялись за руки и коснулись друг друга щеками. – Пусть у тебя будет хорошая жизнь. Благослови тебя Господь, дорогая, – пробормотала Джейн и торопливо вышла из комнаты.
Констанция осталась одна. Она оглядела спальню, и хотя все еще продолжала панически бояться, поняла, что бежать ей дальше некуда. Как будто уперлась в скалу, и теперь ей придется набраться решимости и карабкаться наверх.
В комнате было холодно и сыро. Констанция опустилась на колени перед одной из коробок, открыла ее и достала теплую ночную рубашку, халат и тапочки – эти вещи Анна специально положила сверху. Бросив ночную рубашку и халат на кровать, Констанция задумалась: умыться сейчас или после того, как разденется? И решила – лучше сейчас, так она меньше замерзнет. Девушка подошла к умывальнику, стоявшему в дальнем углу комнаты. Заткнутая пробкой раковина была полна чистой, но очень холодной воды. Умывшись, она вытерлась грубым на ощупь полотенцем. Однако все это пустяки и мелкие неудобства по сравнению с тем, что ей предстоит спать в одной постели с Дональдом. Если бы на его месте оказался Мэтью, даже больной Мэтью, она была бы счастлива. Или, по крайней мере, не испытывала бы того страха, что терзал ее сейчас. Ладно, надо пережить одну ночь, а там все уладится. Да, конечно, всего одну ночь, и все уладится.