Непонятно также, как он мог поверить, что Ксату. убили. Тогда как на самом деле она осталась жива.
Бессмысленно глядя на зарешеченное окно и предаваясь одним и тем же невеселым раздумьям, Жильбер пролежал часа два. Наконец, уже далеко за полдень, услышал грохот ключей. Дверь открылась.
То, что Жильбер за ней увидел, заставило его встать. Рядом с надзирателем стоял шеф-инспектор Брэдли, а за ним улыбающиеся Марсель Эрве и Мухаммед.
Наверное, Жильбер стоял бы так долго, если бы его не вернул к действительности голос Мухаммеда:
— Месье Ткела, я счастлив.
Он посмотрел на миллиардера, и тот добавил улыбаясь:
— Позвоночник Анри Дюбуа цел. Все остальное менее радостно. У Анри серьезно повреждены внутренние органы, сломаны ключица и два ребра. Но все это поправимо. Главное, цел позвоночник, а значит, Анри снова будет скакать. — Встретившись взглядом с Жильбером, добавил: — Ну и, конечно, я страшно рад, что с вами все будет в порядке.
— Вы уверены, что со мной все будет в порядке?
— Конечно. Мы не только полностью оправдаем вас, но и засадим Барта. Клянусь, мы засадим его на всю катушку. Впрочем, можете спросить об этом у вашего друга. О том, кто такой Барт и как его лучше прищучить, мы проговорили почти всю ночь. Да, Марсель?
— Да, месье Мухаммед, — согласился Марсель.
Брэдли, за все время этого разговора не проронивший ни звука, сказал сухо:
— Мистер Ткела, временно, до судебного разбирательства, вы освобождены под залог. Залог внесен за вас мистером Мухаммедом. Однако, согласно предписанию судьи, вы не должны удаляться от Эпсома более чем на тридцать миль. — Кивнув Мухаммеду и ие обратив никакого внимания на Марселя, Брэдли ушел.
После того как они вышли из следственного изолятора, Мухаммед поочередно похлопал Жильбера и Марселя по плечу. Пожал руки:
— Пойду, ребята. Помните: вы оба должны постоянно держать меня в курсе всех дел. Не забудете?
— Не забудем, месье Мухаммед, — сказал Марсель.
Подождав, пока «Мерседес-600», в который уселся Мухаммед, скроется, Жильбер спросил:
— Ты что, в самом деле приехал в Эпсом еще вчера?
— Конечно. Не мог же я оставить тебя в беде. Я правильно понял: вчера Барт не придумал ничего лучше, как подстеречь тебя, засев в твоем номере?
— Ты прав.
— Затем, когда ты, скатав рулон из покрывала, подловил его на фуфле, Барт пять раз шмальнул в этот рулон из люгера? И, похоже, из люгера с глушилкой, поскольку горничные ничего не слышали? Точно?
— Точно. Марс, я и не подозревал, что ты гений.
— По моему настоянию англичане отдали вчера обрывки путлища на экспертизу. А сегодня утром эксперты, исследовавшие обнаруженные на обрывках путлища остатки, сообщили: в этих остатках присутствуют микрочастицы довольно едкой кислоты и гуммиарабика. Понимаешь, что получается?
— Примерно.
— Какой-то меткий стрелок перед самой скачкой пульнул по путлищу из самострела. Для маскировки этот самострел мог быть вмонтирован в трость или зонтик. Блямба из адской смеси прилипла к путлищу. Действие блямбы было рассчитано на определенное время. Вот и все.
— Могу лишь еще раз повторить: ты гений.
— Не буду спорить. Кстати, можешь меня поздравить: я теперь начальник отдела.
— Да ну? Вместо папы Пикара?
— Точно. После того как Пикар ушел на пенсию, начальство посчитало, что заменить его смогу только я.
— Поздравляю.
— Спасибо. Кстати, я тебя тоже поздравляю.
— С чем?
— Оглянись. И увидишь белый «ситроен».
Жильбер повернулся. Метрах в пятидесяти от них стоял белый «ситроен» Нгалы. На мгновение Жильбер ощутил себя каменным истуканом, в пустом пространстве которого бешено колотится сердце.
— В восемь утра эта машина стояла на том же самом месте, где ты ее видишь сейчас, сказал Марсель.
— Черт… Ты бы сказал, что меня скоро не выпустят.
— Я так и сказал. Но она ответила, что никуда отсюда не тронется, пока тебя не выпустят.
Жильбер снова ощутил бешеные удары в груди. Сказал хрипло:
— Врешь. Точно врешь.
— Ничего не вру. Все, что я тебе сказал, чистая правда. Да ты можешь спросить у нее сам. Кстати, она сейчас как раз смотрит в нашу сторону.