— Все верно, — согласился Кирхер. — Тем не менее с точки зрения строго научной…
— Вы прекрасно знаете, мсье Кирхер, что в те времена еще не делали разницы между астрономией и астрологией.
— Вы правы, — ответил Кирхер, проходя мимо полок и оглядывая их. — Но что делают здесь «Завещание Николя Фламеля» или «Альберт Великий»? Это странно, мне кажется… Я бы даже сказал: неуместно…
Обе женщины смотрели на Иоганна Кирхера молча, словно загипнотизированные им. Леопольдина первой вышла из оцепенения.
— Извините меня, но я должна уйти. Я еще нужна вам?
Кирхер посмотрел ей в глаза:
— Нет, Леопольдина, это всё. Я благодарю вас.
Она покинула хранилище энергичным шагом, словно стараясь вырваться из-под власти его притягательной силы.
Воспользуемся же этим эпизодом, чтобы почтить научный гений Ньютона, который так хорошо прояснил силы, правящие движением тел во Вселенной. Относится ли это к человеческим существам? Хотя мы и не обладаем никаким реальным доказательством, опыт показывает, что иногда очень трудно избежать притягательной силы некоторых личностей, что индивидуумы следуют чаще всего путями предсказуемыми и повторяющимися. И в самом деле, Леопольдина почти спокойно направилась к залу Теодора Моно.
Кто может утверждать, что она была ведома какой-то силой притяжения или чисто человеческим желанием? Суждение стороннего арбитра о ее поведении очень важно для того, чтобы мы могли бы прийти к окончательному выводу. Может быть, Леопольдина надеялась встретить там Питера Осмонда, чтобы рассказать ему о своем разговоре с шефом по внешним связям «Оливера». Как бы там ни было, но американский профессор еще не вернулся с пресс-конференции. Поэтому когда Леопольдина поднялась на третий этаж галереи минералогии, она нашла там одного лишь отца Маньяни.
А тот быстро сунул в карман полицейскую дубинку. Наличие такого совсем не католического предмета в кармане одежды священника давало повод задуматься, но следует со всей объективностью признать, что его использование не раз позволяло доказывать справедливость закона Ньютона о противодействии тел.
ГЛАВА 34
Явно измученный, профессор Франсуа Серван сидел на стуле выпрямившись, скрестив руки, полный негодования. Комиссар Руссель и лейтенант Коммерсон кружили вокруг него, словно желая понять, как велико сопротивление, в преодолении которого ни одному из них пока не удалось продвинуться ни на йоту. С самого утра, когда его вызвали в полицейский комиссариат квартала Мобер, ученый противопоставлял им лишь свое ледяное презрение.
— Вы знаете, что Лоранс Эмбер подала на вас жалобу в Наблюдательный совет? Она обвиняла вас в том, что вы мешаете нормальной работе ее отдела. Она также требовала права ознакомиться с вашими опытами.
Не отрывая взгляда от стенной панели перед ним. Серван соблаговолил бросить несколько фраз;
— Мне решительно плевать на это. Все, что исходило от Лоранс Эмбер, меня абсолютно не интересовало. Я никак не был связан с ней и при этом прекрасно себя чувствовал.
Лейтенант Коммерсон решил внести в разговор свою лепту;
— Однако один свидетель сказал, что застал вас в разгар вашей перебранки с мадам Эмбер, это было накануне ее смерти.
— Американец, я полагаю… Ну и что это доказывает? Особенно при том, что они были близко знакомы… Не исключено, что даже спали…
— Вы не можете отрицать, Серван, что мадам Эмбер заняла пост руководителя отдела биологии, в то время как на эту должность рассчитывали вы. А психологические травмы, как вы знаете… Вы даже попали в психиатрическую клинику…
Напоминание об этих событиях вывело Франсуа Сервана из себя, он потемневшим взглядом уставился на офицера полиции.
— Могу я попросить вас, лейтенант, кое о чем? Называйте меня «профессор». Профессор Серван. Вы лейтенант, я профессор. Благодарю вас.
Руссель счел нужным вмешаться:
— Согласны, профессор. Но между вами была некая вражда. Это всем известно.
На этот раз Серван счел за лучшее внести уточнения:
— И что? В течение многих лет мои исследования финансировались главным образом частными фондами. Знайте, что я имею особый статус: официально я не числюсь в штате «Мюзеума». У меня еще есть административные связи с институтом, но я не принадлежу ни к какому подразделению. И, следовательно, не зависел от Лоранс Эмбер и не поддерживал с ней больше ни малейших профессиональных отношений. Тогда зачем мне было убивать ее? Из мести? Но за что я должен был бы мстить такой дуре? Она сама достаточно подняла себя на смех своими невероятными теориями! Гармоничное притяжение! Если уж на то пошло, обвините меня и в том, что я толкнул служителя, этого дебила, в клетку хищников! Или запихнул этого дегенерата Делма в автоклав! Или убил старую клячу Эльбер, которая, несмотря ни на что, была одна из тех немногих, кто хоть что-то понимает в генетике! Тогда где доказательства? Тем не менее я заявляю на всякий случай, что я находился на другом конце «Мюзеума», когда обнаружили тело Эмбер. Вы можете себе представить меня, прогуливающегося по Ботаническому саду с таким огородным пугалом?