«Нельзя дважды войти в один и тот же поток», — сказал ученый грек. Другой грек, ученый и лукавый, возразил на это, что и однажды в один и тот же поток войти нельзя. Струи его, бежавшие, пока ты входил, будут уже далеко, когда ты выйдешь из него. И в этом есть правда: войдешь в один поток жизни, а выйдешь уже совсем из другого. А если заглянуть в необозримую даль времени, отрешась от мгновенности своей жизни, то увидишь, что и камни льются как струи, омывая землю, а горы — лишь гребни каменных волн, гонимых ветрами вечности…
Почему-то все чаще, все настойчивей вспоминались щукинские слова о необходимой сопричастности его к русской народной жизни, про которую он знал, в сущности, так мало… Что за сопричастность, в чем и каким образом должна она выражаться? — спрашивал себя и не мог ничего ответить.
Русские деньги дали ему возможность поглазеть на Европу, пересечь лазурное теплое море, заглянуть в Африку… Чему научили они его? Стоило ли ему так жадно хватать эти деньги? Не лучше бы знать свой шесток?
— Карфаген! Это Карфаген! Карфаген! — закричали, каждый по-своему, разноязычные ездоки, поднимаясь с сидений и толкая друг друга.
Есть слова, которые нельзя слышать без волнения. Хотя что, собственно, такого за ними?
Ни колонн, ни статуй, ни даже стен не осталось от соперника могучего Рима. Лишь каменные зубья торчали из сухой и бесплодной земли.
Повозки остановились. Туристы вылезли, расправляя затекшие члены и хищно поглядывая кругом: не завалялся ли сувенир?
Куда там!
Сокровища древних капищ давно растасканы по музеям. Камни же, как всякие камни, не выглядят ни древними, ни новыми. У камней нет возраста. Они живут в вечности. Суетливая двуногая эфемерида без перьев, вооруженная фотоаппаратом и считающая время на часы и минуты, никогда не поймет их презрительного молчания.
— Аппиева дорога! — воскликнул вдруг мистер Дьюи, густоволосый американец с желтым от вечного новоорлеанского загара лицом. — Вспомните Аппиеву дорогу! — повторил он на своем ужасном французском языке. — Кто мог бы сказать, что ее построили две тысячи лет назад? Эти чертовы римляне все делали о’кей! Строить так уж строили, разрушать так уж разрушали! Будь я проклят, если они не похожи на нас в этом смысле! А? Совсем как американцы…
Темнокожий гид в красной феске и шелковой черной хламиде, всю дорогу перебиравший в своих маленьких коричневых ручках белые бусины четок, покачал головой и тоненьким голосом проклекотал американцу:
— О мой господин, я в совершенном отчаянии, что вынужден возразить вам! Но ведь Карфаген был разрушен не римлянами, хотя к этому и призывал их великий Катон…
— Разве? — поднял брови мистер Дьюи. — Вот удивятся у нас в Мемфисе, если рассказать! А кто же его разрушил, если не римляне?
— Войско Сципиона Великого разграбило город Карфаген, о мой господин! Были разрушены храмы, вывезены золото и драгоценности, но город в основном сохранился. Накануне христианского летосчисления кесарь Август даже с еще большей роскошью отстроил его заново. Вот там вы видите Колизей, не уступавший римскому по размерам… Семь столетий после римской победы Карфаген блистал как один из прекраснейших городов Вселенной, споря в роскоши и великолепии с самим Римом. Он был столицей африканских владений Римской империи. Затем он перешел во владение Византии, принесшей ему новый расцвет. Так было до времен калифа Харуна-ар-Рашида, да покоится его прах в мире! В двести шестом году хиджры, или в семьсот восемьдесят девятом году христианского летосчисления, великий полководец Галан во главе огромного войска сарацин захватил город и обратил его строения в пыль. Все взрослые жители города были убиты, а дети и женщины обращены в рабство. Да избавит нас аллах от повторения подобных ужасов! С тех пор и пустует это место, мой господин!
— И никаких сувениров?
— О, сувениры есть! — улыбаясь, ответил гид. — На обратном пути мы заедем в деревню, которая тоже называется Карфаген… Там можно будет купить сувениры.
— Но изготовлены они вчера? — спросил кто-то со смехом.
Гид тоже засмеялся, потряхивая феской с кисточкой:
— Зато, о мой господин, эти сувениры не будут вам стоить слишком дорого… Подлинные изделия древнего Карфагена продаются на аукционах за сотни тысяч франков!
Вот бы найти такой! Вот так увидеть в пыли, нагнуться и поднять кривоногого каменного божка с оскаленной пастью и сразу снова разбогатеть, обрести свободу: жить где хочется и как хочется, отделаться от скучной и недружелюбной компании, от табльдотов с ежедневным слушаньем гимнов, которые истово и с воодушевлением поют перед каждой трапезой опостылевшие американцы…