А, чего там ждать да спрашивать, в самом деле!
Извозчик весело причмокнул, хлестнул вожжами гладкого гнедого жеребчика, и пролетка запрыгала по булыжнику. Сытый городовой покосился на них и на всякий случай пальцем погрозил издали: не нарушай гляди!
…В селе Крылатском ему указали на большую — четыре окна по стене — избу, стоящую в окружении сада на самом берегу Москвы-реки. В саду перед медным начищенным самоваром за столом со всевозможными закусками сидели двое цыган. Оба в нарядных атласных рубашках, в шевровых, гармошкой, сапожках. Молодой красавец, с лицом любимца ресторанной публики, ел черешни, плюя косточки, а другой шумно прихлебывал чай с блюдечка.
После дороги першило в горле. Василий Михайлович и сам бы не прочь был пропустить чашечку-другую, но неловко же так, подойдя, подсаживаться.
— Я извиняюсь, господа, вы не видели господина Благонравова?
— Видели. Где-то тут бегал… — с нагловатым выражением ответил молодой цыган.
Второй, поставив блюдечко, указал пальцем на дом и сказал более почтительно:
— Там, за углом, веранда, сударь, там и спросите…
— Благодарю…
Василий Михайлович обошел дом, выйдя на солнечную сторону. Большая, во всю стену длиной и сажени три шириной, веранда была недавней постройки: от нее еще пахло свежим сосновым деревом, трое рабочих внутри вставляли стекла в некрашеные рамы. На ступенях широкого крыльца, напротив такой же широкой, распахнутой двери, стояли несколько человек. Благонравов, в шелковой синей косоворотке, подпоясанный витым шнуром, в белой войлочной шляпе и брюках навыпуск, крутил в руках серебряный портсигар и терпеливо слушал какого-то потного человека, одетого в жеваную коломянковую куртку. Высокая красивая дама, стоявшая рядом с Благонравовым, напротив, выражала всем своим видом нетерпение и желание прервать объяснения человека в коломянке. Еще два человека, один в пиджаке, другой в жилетке, просто стояли рядом и слушали безо всякого выражения.
— Короче говоря, вы их не привезли!.. — услышал Крылов женский пронзительный голос.
Человек в коломянке поднял к даме пятнистое лицо и жалобно завел, прижимая к груди картуз:
— Так я же объясняю Алексан Алексеичу: я с ними вчера еще сговорился, что утречком непременно заеду, чтоб ждали. Так? А утром мне Вильям Робертович сказали, чтобы я бежал спешно на конный двор и сивую лошадь заказал. Я к тем послал Демьяна Данилча, а сам побежал. Так?
— Нет, не так! — строго возразила дама. — Надо было Демьяна послать на конный двор, а самому ехать за ними! Демьян человек ленивый и без инициативы, вы же знаете!
— Да знаю, знаю я… Но я думал, велико ли дело за дамами сбегать? Так, значит, распорядился.
— Ну, а дальше, дальше что?
— Он, значит, Демьян-то Данилч, только собрался иттить, а на грех Петру Петровичу попались на глаза, Петр Петрович его схватили и в крик: бери, мол, буфет, вези в Крылатское немедленно! Альсан Альсеич мигом велели! Демьян Данилч, вы знаете, человек безответный, ему что скажут. А я, значит, белой лошади не застал, поехал вдогонку за Вильям Робертовичем спросить, как же быть.
— Надо было пегую брать! Нечего раздумывать! — сказала дама.
— Так точно-с, они так и сказали, Вильям Робертович: бери, мол, пегую, один черт. Я побежал, привел им пегую. А теперь встречаю Демьян Данилча, спрашиваю, а он руками разводит, я, говорит, разорваться не могу на две части. Я, значит, обратно за ними, а их нет уже ни дома, нигде, даже у Мюр-Мерилиза смотрел… Должно, в гости куда пошли… В Москве разве найдешь, Москва велика, и ее, матушку, за неделю не обегаешь…
— Короче говоря, их не будет сегодня?
— Ну конечно, значит, так точно, не будут! Откуда же?
— Это просто возмутительно! — раздраженно закричала дама, топая ногой. — Это издевательство! Вы просто издеваетесь, господин Бныкин, над нами!
— Антонина Николаевна! Да как можно, чтобы такое? Да мы ради вас и Альсан Альсеича, да я в лепешку готов!
— Не верю я вам, Бныкин, не верю! Вы ехидный, вы злой обманщик, вот вы кто! О, я насквозь вас вижу!..
Благонравов между тем обратился к господину в жилетке и спросил, предлагая папиросу:
— Как же теперь, Вильям Робертович?.. Без них нельзя ведь снимать?
— Без них невозможно, Александр Алексеич, — покачал тот головой и взял папиросу. — Спасибо… Они, можно сказать, гвоздь всей сцены, без них никак.
— Ай-ай-ай…
— Все вы лжете мне, Бныкин! — кричала в это время дама. — Вас, наверное, подкупили французы! Недаром мне сказали, представитель «Патэ» вчера приходил в лабораторию.