Выбрать главу

— Некоторые будут говорить: обстано-овка, атмосфэ-эра, мизансцена-а! Это все пустое! Антураж, обстановка, конечно, нужны, кто спорит? А мизансцена… Она же само собой получается. Ставишь артистов, они начинают действовать, ну и получается мизансцена. Следить, конечно, надо, чтобы друг друга не загораживали. Главных поближе, второстепенных подальше — вот и вся мизансцена… Не надо мудрить! Только то, о чем я тебе говорю! Это как на духу! Совершенно точно!

В саду ягода-малина под прикрытием росла, А княги-иня мылода-ая с князем в те-ереме жила… —

бархатно запел глубокий бас.

Тенора, вторя, подхватили под гитару:

Как у кня-язя был слугою Ванька-ключник молодой…

Надувая синие жилы на лбу, дребезжащим баритоном включился в песню Крылов:

Ванька-ключник, злой разлучник, разлучил князя с женой…

«А может быть, это и есть тот метод, про который говорил мне Щукин? Вот человек выработал для себя систему, создал метод, которому следует в деле. Так ли уж важно, что метод этот глуп, если в результате у него успех за успехом? Да и полно! Глуп ли метод? Может, это я дурак?»

Быва-али дни весе-елые, Гулял я, молодец, Не знал тоски-кручинушки, Как вольный удалец…

Песни, песни — одна за другой, одна лучше другой. И уже в дверях замаячили лоснящиеся пьяненькие умильные хари гуляк из других залов — бритые, усатые, бородатые, румяные.

Эх, братцы-соколы! Все на свете трын-трава!..

Не быр-род-ди-ил с кистене-ем Я в дыр-ремучем лесу, Н-не лежал я во р-рву В не-пр-роглядную н-ночь-чь!..

Возвращался домой Яша уже посветлу, над крышами ало разливалась морозная заря, а в окнах домов и церквей сияли желтые огни. Снег визжал под полозьями утренних «ванечек». Последняя песня вертелась, кружилась в Яше. Он, как всегда, почти не пил, а налитая щедрой крыловской рукой «расхожая» рюмка знаменитого сторублевого коньяку не только не захмелила, но придала как бы особенную остроту всем мыслям и чувствам, разгорячив их. Когда вернулся домой, сценарий уже сложился в его голове. Он видел даже картину по этому сюжету, но видел как-то странно — сразу всю, как если бы она была изваяна из камня или нарисована на полотне. Она, конечно, имела протяженность во времени, но у него как будто была власть над этим временем, он мгновенно воспринимал все от начала до конца. Сунув голову под умывальник и растеревшись потом досуха полотенцем, пришел в себя и даже мысленно поиронизировал над своими восторгами, отнеся их за счет необыкновенного качества коньяка, аромат которого еще ощущался во рту.

Тем не менее он не лег спать, а сел за стол и попытался серьезно и продуманно написать то, что мысленно назвал сценарием.

Придирчиво перечтя написанное, убедился, что получилось ничуть не хуже, чем у Крылова, а кое-что, пожалуй, и лучше. История любви молодого крестьянина и прекрасной дворянской дочери, как и в песне, развивалась трогательно, без натяжек и недомолвок, почти не требовала поясняющих надписей и длинных, утомительных для чтения разговоров.

Он тут же перевел написанное на французский язык, выпил кружку самого горчайшего черного чаю и, так не поспав ни минуты, отправился с рукописью на студию.

Тисье был еще более грустен и задумчив, чем вчера на банкете. Яшину тетрадочку взял, спрятал в карман и пообещал непременно прочесть на днях. При этом вздохнул с такой душераздирающей кручиной, что любому, самому постороннему собеседнику и то стало бы ясно, что у человека случилась лихая беда.

Немировский, к которому Яша обратился за разъяснениями, сказал злорадно:

— Поперли вашего Тисье! Под ж. . . коленом! Давно пора! — и глаза, увеличенные очками, злорадно пыхнули желтым недобрым огнем.

— Как? Простите… Кто же его?..

— Как — кто? Сам Шарль Патэ. По телеграфу. Переводится заведующим лабораторией… И на том спасибо! Ах, вы спрашиваете, кто же будет теперь вместо него?

— Да, да…

— А вот тот самый месье де Гаш, которого мы ждем с таким нетерпением. Что это за птица — никому не известно!

— Патэ знает, думаю…

— Да уж будьте уверены! Патэ наверняка знает…

«Напрасно ты, казак, стремился!» — сказал себе Яша словами известной песни и посетовал на свое невезение. Конечно, Тисье не будет рассматривать его предложение, пожалуй, еще и затеряет сценарий ввиду всех пертурбаций, предстоящих филиалу. Сунет куда-нибудь и забудет. Вполне естественно. Это-то не страшно, можно восстановить по памяти, но вот де Гаш!.. Что он за черт окажется? Еще начнет, пожалуй, наводить экономию, и плакали твои сто двадцать рубликов. «Извольте получать шестьдесят! Ах, вам неугодно? Тогда — скатертью дорожка!»