— «Гибель Помпеи» видели? Нет? Грандиозная феерия! Но и не только из римской. «Путешествие на Луну», например, «Влюбленный Пьеро», «Пожарные» — комедия, обхохочешься! И вообще у итальянской синема, я думаю, большое будущее. Директор фирмы «Чинес» — бывший сотрудник «Патэ», — сообщил Благонравов, — все их трюковые ленты держались на нем, все их секреты знает. Да и вообще они делают картины в Италии ничуть не хуже, чем французы! Итальянцы взялись за дело с энтузиазмом, Василий Михайлович. Ну, им и карты в руки. У них ведь такие традиции — боже мой! Италия!
— Н-да… Ренессанс, кватроченто, треченто… Бенвенуто Челлини! И этот, как его? Забыл… Вино еще есть такое. Что было, то было, ничего не скажешь. Последнее время они, правда, разменялись малость на всяких фокусников и скрипачей… Я, впрочем, там не бывал, сужу по вашим бродяжкам с обезьянками…
— Надо, надо побывать там, Василий Михайлович! Милан! А Флоренция… И Болонья! — мечтательно перечислял Благонравов. — Рим прекрасный! Ну, и конечно, Венеция… Ах, Венеция! Поезжайте, Василий Михайлович…
— Поедешь тут, — вздохнул Крылов и поднял рюмку. — Ну, за процветание вашего дела, Александр Алексеевич! Дай бог, чтобы вас итальяшки не облапошили, а вы их — наоборот! Хо-хо-хо!
— Ну зачем же… — засмеялся Благонравов, чокаясь. — Мы с ними приятели. Что же касается «Патэ», то хотя это и знаменитая мировая фирма, но раз на раз у них не приходится, не-ет!
Благонравов вздохнул, закусывая свежей лососиной.
— Честно-то говоря, Василий Михайлович, неплохо бы оно было прибрать их тоже к рукам, но… — Благонравов помедлил. — Я начал поздно. Когда вошел в дело, уже все контракты и связи контор с «Патэ» были подписаны и закреплены. Вломиться туда мне уже было никак некуда, а подбирать крошки с барского стола…
— Да, это поганое дело, согласен.
— А тут подвернулась «Амброзио», а мы с женой совершали свадебное путешествие в Италию. Как раз соединилось…
— Приятное с полезным.
— Так точно. Ну, я и решил попытать счастья. И не жалею! Итальянцы уже сейчас наступают «Патэ» на пятки, и неизвестно еще, как оно дальше будет. Не сказал бы, что доходы моей прокатной конторы намного ниже, чем доходы тех контор, которые работают с французами. Ну разве что самую малость! Вот я сейчас собираюсь купить ленту «Граф Уголино». Настоящий шедевр! И будет иметь огромный успех! Погодите, Василий Михайлович! — воскликнул он, видя, что Крылов поднял рюмку, собираясь провозглашать тост. — Позвольте мне предложить со своей стороны выпить за то чрезвычайное удовольствие, которое доставило мне наше случайное знакомство! Еще раз — за ваше здоровье, благополучие! И желаю вам тоже обрести независимость!
— Аминь! — сказал Крылов и первым лихо опрокинул рюмку.
Ему ответил протяжный гудок паровоза. С резким толчком поезд тронулся с места. В соседних купе и коридоре послышались возбужденные голоса.
— Казаки, казаки! Смотрите, казаки! — послышался высокий, визгливый женский голос.
— Донцы! — сказал одобрительный бас.
Крылов и Благонравов вышли в коридор.
В тусклом свете вагона заснеженные фигуры всадников в башлыках и папахах с карабинами за спиной.
Вымотанные этим сумасшедшим ночным переходом, иссеченные вьюгой, заколевшие казаки еле держались в седлах.
Маленький, щуплый сотник, отдирая ледяные корки с белесых вислых усов, зло тараща глаза, кричал в лицо жандармскому офицеру:
— Завтра, завтра! Говорю вам: сломал коней! Вымахались! И люди валятся… К чертовой матери, мы не пожарники! Прикажите водки! В тепло! И спать! Спать!
Жандарм снизу скулил что-то свое. Сотник, толкая его конем, закричал:
— Дерьмо! Я тебе русским языком говорю — завтра! Куда они денутся?! Что у них, до завтрева задницы окаменеют, пороть не по чем будет! Я коней убил, балда! Хочешь теперь, чтоб я людей загнал насмерть?! Уйди, а то врежу по харе!!!
— Я дам рапорт, вы ответите! — тоненько закричал жандарм.
— Ну и пиши, сука, пиши!!! Вали к… матери!
Толстый рябой вахмистр-жандарм тянул офицера за рукав, уговаривая:
— Ваше высокбродь! Оставьте их, они же конченые, их же пурга посекла неистово… Огонь все одно не остановить, а с народом завтра разберемся… Не тратьте себя попусту, ваше высокбродь!
Сотник, отворачиваясь от них, кричал начальнику станции:
— Это что у тебя за окна светятся, Красная Шапка? Зал ожидания? Печи там топлены? Сколько там поместится? А там что за окна, под деревьями! З-занавесочки, мать вашу! А там?..
8