Настала пора Яше блеснуть умом и эрудицией.
— Чудесный замысел! — воскликнул он. — Но знаете, Сонечка… Я смею вас так назвать? Благодарю… Это очень по-русски: типично русская легенда с грехом, искуплением, торжеством правды! Но я в отчаянии, Сонечка, что вынужден вас огорчить…
— Ах, я знаю, историки против… Ну и пусть! Что мне до них? Я — поэт! И пишу свою правду. Пушкин в «Полтаве»…
— Извините, я не историков имел в виду. Историки… действительно, бог с ними! Дело в том, что на этот сюжет и совершенно так же, как у вас, написана пьеса.
— Какая пьеса?! — поразилась она с обиженным видом. — Вы шутите?
— Что вы? Как бы я смел? Пьеса Суворина «Дмитрий-самозванец».
— Самозванец все-таки!
— Да, но там он не самозванец. Там все как у вас. Пьеска не очень известная, но в провинции идет со сборами…
— Это ужасно! — сказала Соня и от волнения, по-видимому, взяла второе пирожное. — Я знать не знала про эту пьесу. Надеюсь, она не в стихах?
— Кажется, нет… Я попытаюсь ее для вас заполучить.
— Ах, пожалуйста, какая досада, боже мой! — вздохнула она и откусила кремовую розочку.
Вообразил ли Яша, что влюблен безмерно, или в самом деле пышная генеральская дочь покорила его? Он тоже нравился ей. Перспектива вскружить ему голову забавляла ее. Она с инстинктивным кокетством то приближала его, то отталкивала, пока влюбленность жизнерадостного, привлекательного помощника фотографа не стала принимать опасный оборот. Сонечка испугалась и пошла на попятный, изо всей силы убеждая себя, что Яша совсем не «герой ее романа». Ни в мужья, ни в любовники, по ее представлению, он не годился. Она стала решительно его избегать и тем во много раз усилила свое притяжение. Яша начал бегать за ней, приставать с разговорами о встречах, ныть и тем уронил себя в глазах ее окончательно. Не помог и растерзанный список суворинской пьесы, спешно, с приложением осторожного, удивленного письма, высланный дядей Сережей. Сонечка пьесу взяла, но от вечернего свидания решительно отказалась, ссылаясь на головную боль, на занятость…
Уж был бы соперник! Не так все обидно было бы!
Стендаль и Овидий писали о таких случаях. Поднатужив память, Яша восстановил в уме их советы неудачливым влюбленным, попытался следовать этим рекомендациям.
На офицерском пикнике, куда он был приглашен делать фотографии веселой компании, оказалась и Сонечка. Чтобы пробудить в ней ревность и тем возвратить былое расположение, Яша начал открыто и по неумению фатовски ухаживать за женой помощника воинского начальника, Кананыкиной, — дамой разгульной и бесшабашной, не дурой выпить. Дело закончилось поцелуями у костра чуть ли не на виду у всех. Не знал он, видела ли Сонечка эти лобзания, но теперь, по прошествии времени, Яше все вспоминался презрительный взгляд мужа Елизаветы Капитоновны. Чуть скошенный из-под рыжеватых ресниц, злой и опасный взгляд…
А что, если и Сонечка так смотрела?
Яша тихонько застонал при этой мысли.
И в эту же минуту он услышал, что кто-то сильно и размеренно стучит в дверь ателье. Яше представилось вдруг, что это, наверное, явился требовать удовлетворения оскорбленный супруг. Мысль о возможно предстоящей дуэли не только обрадовала Яшу, но привела в восторг. Дуэль показалась ему желанным и благородным исходом. Потому, выбравшись из черных штор в залитое солнцем ателье, он испытал некоторое разочарование: вместо широкого военного силуэта с лихо заломленной казачьей фуражкой за стеклянной дверью маячила фигура тонкая, длинная и растрепанная, на голове у нее был цилиндр, а смутно различимая рожа имела благодушный, нахальный и пьяный вид. Яша с облегчением подумал, что это какой-нибудь комик из театра; помня про негатив Зара-Голухницкой, быстро откинул крючок, впустил фигуру, распространяющую густой водочный запах, и торопливо попросил:
— Подождите, пожалуйста, пару минут! Я…
Но фигура удержала его, зацепив клюшкой за руку:
— Эншульдиген!..
— Что?
— Эншульдиген зи, ма-алдой челвек! — проговорил вошедший, покачиваясь и ухмыляясь беззубым ртом. — П-звольте пр-ставиться. Частный поверенный Пфердов.