Победоносно окинув меня взглядом с головы до ног, моя собеседница двинулась дальше к искомой цели. Я только хмыкнул. Как же они любят оставлять за собой последнее слово! Подумаешь. На войне побеждает не тот, кто стреляет последним, а тот, кто успевает первым. Последние лет десять меня уже не привлекали женские приколы. Привык, извините. И хотя женщины, как таковые, манили, но я предпочитал, чтобы они при свидании молчали, максимум – издавали восклицания.
Но вернемся к делам нашим текущим. Рук было только две и котенок прилично мешал, занимая одну из них. В другой болтался пакет и свободными оставались только зубы.
Котенок, промолчавший весь вышеприведенный диалог, решил поддержать честь женского мундира и требовательно мяукнул. Нет, ну эти долгогривые любого достанут!
Я зажал пакет между коленей и осторожно погладил кошечку по голове. Скушала хлебушек. Еще хочешь. Кошечка доверчиво схватилась передними лапками за палец. Мол, попался, мужик, не убежишь!
Пора, однако, домой. Дома нас ждет теплый и жирный суп, кошачий туалет, оставшийся от предыдущей кошки и просто приятное общение.
Я положил ее в карман пуховика. Она поначалу разворчалась, запищала, недовольная предложенным сервисом, но затем угрелась и повела себя тихо, пока я шел, увязая в мягком из-за тепла снеге и перегреваясь на весеннем солнце.
В квартире привычно стояла тишина. Я вытащил котенка. То ли кошечка решила, что находится в доме Джека-Потрошителя, перешедшего исключительно на диету кошачьим мясом, то ли что она попала в живот чуда-юда, но малышка тревожно понюхала воздух и, когда я поставил ее на пол, рванула, что было сил, под кухонный шкаф.
Я разделся и прошел на кухню следом, немного согрел суп и налил его в блюдечко, конфискованного у меня родного. Чай пить будем теперь с ложечки. Почувствовав запах съестного, кошечка поскакала к нему из-под шкафа, как бомж к бесхозной стеклотаре. По привычке зарычала и принялась лакать, периодически бросая взгляды на меня.
Да, мявка, видать братьев и сестер у тебя было много, а еды – мало. Мать явно бесхозная, питалась отбросами и что еще бог пошлет на городских дорогах, из-за этого молока детям доставалось мало. Прямо как средняя российская семья. Ну ничего, теперь ты будешь единственной представительницей кошачьих в квартире с бесконечным объемом питания. Кстати, а назову-ка я тебя Мявкой.
– Мявка, – позвал я кошечку. Та, не переставая хлебать, зарычала, приветливо помахала хвостиком, не возражая против полученного имени. Замечательно.
Прикончив суп, с раздутым животом и осоловелыми глазками, она все-таки уползла под шкаф. Ну да ладно. Блюдечко оказалось чистым, без намека на суп. Куда же в нее столько вошло? А еще говорят, что у котенка желудок меньше наперстка. Мне б такой наперсток…
Котенок вылез обратно. М-да. Живот у малышки раздулся. Не поймешь куда она больше – вдоль или поперек.
Мявка запищала и жалобно посмотрела на меня. Если я правильно понимаю… Я схватил Мявку и поставил в туалет. Со временем он станет ей в пору, а сейчас было похоже, что Гулливер попал на унитаз великанов.
Кошечка справила нужду. Я вытащил ее из туалета и отправил гулять по квартире. Правда, она считала квартирой только место под шкафом и убежала прятаться.
Так и стали жить. Мявка таилась под шкафом, воровато выбираясь из-под него при виде заветного блюдечка с едой. Вскоре ей стало не хватать места под шкафом и она перешла под более крупный платяной шкаф, стоявший в единственной комнате, откуда зыркала на меня из темноты. Но обеды она посещала дисциплинированно, только рычала менее агрессивно. Скоро придется менять блюдечко на тарелку.
И не таких обламывали. Я скрутил бумажку в фунтик, привязал его к нитке метра полтора длиной и, закинув удочку ближе к шкафу, потянул на себе. Мявка, как голодная щука, торпедой рванулась к фунтику и вцепилась в него зубами. Еще больше придавая схожесть с щукой, она яростно закрутила головой, стремясь оторвать хотя бы кусочек бумаги.
Однако масса маленькой кошечки была незначительно и я стал притягивать ее, потянув за нитку. Мявка рычала, ругалась, упиралась всеми четырьмя лапками, но неумолимо передвигалась ко мне. Когда до меня осталось совсем немного, она отпустила фантик и рванулась под шкаф.
Играла Мявка увлеченно, совсем не боялась меня, но когда игра заканчивалась, то пряталась в своем убежище, недоверчиво поглядывая и обнажая зубки.
Но однажды Мявка, потеряв в очередной раз фантик и рванув под шкаф, внезапно замедлила бег, остановилась, как бы не понимая, почему она должна прятаться и, поколебавшись, решительно двинулась на меня.