Мою спину обдало жаром, и неповторимый аромат, который мог принадлежать только Холдену, наполнил ноздри.
— Джаз, это не та информация, которую тебе следует разглашать. Если твоя мама…
Она обратила на него разъяренный взгляд.
— Ты же знаешь, мама никогда бы не нарушила правила. — У нее покраснели щеки. — Я разговаривала с Клинтом. — Она вздернула подбородок. — Он главный силовик в стае Грегора. — Она ждала какой-нибудь реакции от Холдена. Я поняла, что какая-то часть ее ожидала, что он будет ревновать.
Когда Холден просто подождал, пока она продолжит, она покраснела еще сильнее.
— Он должен был навестить меня на следующих выходных, но сейчас не может. — Ее свирепый взгляд обратился ко мне. — Все потому, что ты не можешь проявить должного уважения к нашим лидерам.
Холден пригвоздил ее к месту своим пристальным взглядом.
— Это Грегор проявил неуважение. Его поведение выходило за рамки дозволенного, и половина Четверки согласилась с этим.
Жасмин посмотрела на Холдена.
— Как ты этого не видишь? Она собирается все нам испортить. Она — дикая карта, которая не знает своего места.
— Это ты не знаешь своего места. Роуэн — будущая Луна этой стаи. Было бы хорошо, если бы ты помнила об этом.
Ярость вырвалась из Жасмин, будто она была живым, дышащим существом.
— Я никогда не склонюсь перед Роуэн как перед Луной.
Холден сохранял нейтральное выражение лица.
— Тогда тебе лучше начать искать другую стаю.
У нее отвисла челюсть.
— Ты не можешь говорить серьезно.
— Да.
Жасмин выпрямилась.
— Может быть, я так и сделаю. Уверена, Клинт будет рад видеть меня в своей стае.
Холден положил руку мне на поясницу, уводя меня от буфета.
— Надеюсь, ты будешь там счастлива.
Жасмин стояла в ошеломленном молчании, не двигаясь ни на дюйм.
Холден подвел меня к столу, за которым на нас смотрели три пары глаз. Я старалась не обращать внимания на то, что кого-то не хватало, но жгучее чувство отвержения было. Всю прошлую неделю, с тех пор как уехала Четверка, мы пытались вернуться к нормальной жизни. Для Вона это явно означало отступление в свою хижину в лесу.
Я видела его раз в день, обычно за ужином. Он всегда старался каким-то образом прикоснуться ко мне, облегчая самую сильную из наших болей. Но этого было недостаточно. Мой волк был взбешен, и я не сильно отставала. И все же я знала, что это самое большее, что он мог дать прямо сейчас, и у меня не было сил бороться за большее.
Энсон выдвинул стул рядом с собой.
— Все в порядке?
Я опустилась в него, глядя на Холдена.
— Не знаю, в порядке?
Холден вздохнул, потирая затылок. Он все чаще уединялся на встречах с отцом и, очевидно, хранил секреты от нас.
— Грегор налагает на нас санкции. Он считает, что Роуэн представляет опасность, и мы несем ответственность за то, что не обучили ее должным образом. Он больше не допускает ни одного из своих волков на нашу территорию.
Кин тихо присвистнул.
— Разве что-то подобное обычно не приберегается на случай неспровоцированного нападения волка из стаи?
— Так и есть, — сказал Лукас. Его взгляд стал расфокусированным, когда он уставился в пространство. — Он пытается заставить нас действовать силой. Чтобы заставить нас согласиться, чтобы он тренировал Роуэна, чтобы он отступил.
— Скажи мне, что этого не будет, — процедил Энсон сквозь зубы.
Холден отмахнулся от него.
— Этого не будет. Нам просто нужно придумать, как заставить остальную часть сообщества осознать, каким придурком он себя показывает. Они не были на тестировании, поэтому не знают, что ты не склонна к насилию и не представляешь опасности.
— А как насчет Ивана или Калеба? Неужели они не могли что-нибудь сказать?
Холден откинулся на спинку стула.
— Они могли, но это было бы рискованно для любого из них. У Четверки нет привычки выступать друг против друга. Это инстинкт самосохранения.
— Больше похоже на трусость, — пробормотал Кин.
— Он прав, — согласился Энсон. — Они знают правду. Это скажет об их характере, если они не вступятся за Ро.
Но было ли это правдой? Я посмотрела вниз на руки, представляя шок от боли на лице Криса, когда я оттолкнула его.
— Я могу причинить кому-нибудь боль.
Люк провел рукой по моим волосам, его пальцы успокаивающе скользили по прядям.
— Ты причинишь боль только тому, кто этого заслуживает. — Он наклонил голову так, чтобы наши глаза были на одном уровне. — Я чувствую это в тебе. Я бы сказал тебе, если бы тебе нужно было остерегаться проявления этого дара.