Кукловод выстроил их - трёх дрожащих девчонок - на крыльце сарая. Сам он сидел на корточках за ними, небрежно привалившись спиной к деревянной щелястой двери. Две девчонки были в разноцветных нелепых юбчонках из органзы, а третья, кажется, Громова - в чёрно-розовой засаленной ветровке и джинсах.
Крайнов кивнул. Элина нервно вытерла рукавом усталое ненакрашенное лицо. Командир группы захвата с птичьей фамилией - Соколов, Сорокин? - поднёс к губам мегафон:
- Полукеев! Отпустите детей!
'Грубо, топорно работает. Зачем в мегафон орать - расстояние-то всего ничего', - успел подумать Крайнов, и тут же грохнул выстрел. Кукловод-Полукеев стоял, согнувшись, за одной спиной одной из девочек - темноволосой Алфимовой - и перезаряжал ружьё. Рита плакала, некрасиво разевая рот, как лягушка.
- Ты-и здесь, эй, Краев... или как там тебя... Крайнов?
Крайнов даже не сразу понял, что это произнёс Кукловод. Голос у него был тонкий, стариковский, скрипучий, как несмазанная дверь. Задав вопрос, он нервно рассмеялся, обнажив кривые прокуренные зубы. Как они не догадались сразу? Кто же станет подозревать незаметного кукольника в очках, к тому же хромого?
- Я здесь, - громко сказал Крайнов, выступая вперёд.
Краем глаза он заметил, как дёрнулась всем телом Нина, будто её ударили в лицо.
- Чья взяла? - насмешливо спросил Полукеев.
- Сдавайтесь, - загудел в мегафон Сорокин или Соколов.
Элина раздражённо махнула в его сторону рукой, и он замолчал.
- Я сдамся, Крайнов, - отозвался, грассируя, Кукловод. - Я отпущу их, если ты пообещаешь мне кое-что.
- Давай, обещай, что угодно, - зашептала Элина. - Скорее!
- Что тебе нужно? - резко спросил Крайнов.
Тонкие губы Полукеева растянулись в усмешке. Он тихо произнёс какое-то короткое слово, которого никто не расслышал, не понял, и только Крайнов угадал по едва различимому сдвоенному движению губ. Ему стало нестерпимо холодно, как будто, переходя реку по апрельскому льду, он вдруг ухнул в чёрную полынью.
- Что? - переспросила Элина. - Я не поняла, что он хочет.
Крайнов не решался ответить. Он даже повторить такое был не в силах. Повернувшись к командиру группы захвата, он хотел что-то сказать, но Элина вдруг дёрнула его за рукав. Он был на взводе и повернулся, готовый грубо осадить её, мол, не мешай думать. Элина, бледная, как полотно, указывала куда-то вбок, в сторону перелеска, где среди заиндевелой травы торчали уродливые ощипанные кусты.
- Что? - и он увидел.
Через поле прямо к дому Кукловода шагала Нина. Он не один понял, что было нужно Полукееву, чего он хотел взамен трёх своих 'фей'. Она тоже разгадала своё имя в движении его мерзких слюнявых губ и решила принести себя в жертву.
- Назад! - хрипло закричал Крайнов.
- Нина! - истерично вскрикнула Элина, словно очнувшись ото сна. - Нина, не смей!
Крайнов с ужасом подумал, что Нина сейчас улыбается, потому что ей в кои-то веки довелось ослушаться его. Улыбается, потому что ей кажется: она права. Улыбается, потому что она уверена в нём. Уверена, несмотря ни на что. Вот только он в себе не уверен...
- Назад! - ещё раз крикнул Крайнов и задохнулся сырым воздухом, ощутив тщетность своей попытки.
Она шла, неловко задирая колени, и смотрела под ноги.
- Сделай что-нибудь, он убьёт её! - истерично выкрикнула Элина.
Это было опять так непохоже на Элину, что он вздрогнул. Уже потом он понял, что она беспокоилась не о Нине - ей не давало покоя, что эта девочка решилась принести себя в жертву, а она так никогда не сможет. Никогда.
Нина шла. Она была уже ближе к Кукловоду, чем к ним, и Крайнов вдруг понял, что сейчас произойдёт что-то страшное и непоправимое.
Кукловод захохотал, запрокинув лысоватую круглую голову, бликуя очками. Он смеялся, и дробовик дрожал в его руках.
- Отпускай девочек. Немедленно, - услышал Крайнов голос Элины.
Она уже взяла себя в руки, в голосе её звенел металл, кисть, которой она удерживала мегафон, не дрожала. Ей в этот миг было безразлично, что случится с Ниной, ей был важен успех операции. Она непременно отмоется, ведь эта блаженная дура по своей воле ломанулась прямо на дробовик психа.
- Не дави на него, он выстрелит в Нину, - зашипел Крайнов, едва преодолевая отвращение к этой насквозь лживой карьеристке.
- Сейчас или никогда... - начала было Элина, но их прервал выстрел.
Крайнов дернулся, как будто заряд дроби угодил в него, и вскинул голову. Нина сделала ещё пару шагов и остановилась, будто натолкнувшись грудью на невидимую преграду. Несколько секунд она стояла на месте, пытаясь удержать равновесие, а потом тихо обмякла и упала на землю.
- Нет! Нина! - страшно закричал Крайнов.
Дальше всё было, как в замедленной съёмке... Феи с визгом бросились с крыльца врассыпную. На белоснежной рубашке Кукловода расцвела красная звезда. Он уронил дробовик и, улыбаясь, осел на потемневшие доски крыльца. 'Сказки не вышло', - прочёл по его губам Крайнов. Хотя, возможно, он просто хватал ртом последние глотки воздуха.
Кто-то сорванным голосом выкрикивал в мегафон команды, щедро пересыпая их отборной матерной бранью.
Крайнов этого не видел и не слышал. Позабыв обо всех правилах, он нёсся через поле к чернеющей на фоне сухой травы фигуре Нины. Рядом с ним, задыхаясь, бежала Элина. Полы расстегнутого пальто летели за ней, как крылья.
Девочки мчались в сторону поля, несмотря на окрики полицейских, и только одна Ася, срывая на бегу черно-розовую курточку, повернула к распростёртой на снегу Нине. Добежав до неё, она рухнула на колени прямо в грязь и накрыла Нинину грудь курткой. Слезы заливали Асе лицо, и она задыхалась.
Когда Крайнов оказался возле них, Нина лежала неподвижно - белое, страшно спокойное лицо, чёрное пальто и пальцы, намертво вцепившиеся в пряжку пояса. Ася стояла подле неё на коленях, прижимая грязную куртку к груди и животу девушки.
- Элина, убери девочку, - забыв о субординации, коротко приказал Крайнов.
Элина повиновалась и стала оттаскивать Асю за плечи, то и дело оступаясь в своих модных ботиночках. Захлебываясь слезами, девочка отбивалась, отчаянно крича:
- Отпусти! Она спасла нам жизнь! Надо зажать рану! Я видела в кино! Отпусти, скотина!
- Скорую, скорую! - суетилась Элина.
Её бежевое пальто было всё в брызгах грязи и крови, всклокоченные волосы прилипли к вспотевшему лбу. В этот момент она казалась растерянной и некрасивой, но никому не было до этого дела.
Нина вдруг зашевелилась. Она часто и тяжело дышала, лицо казалось алебастровым. Её бледные веки, покрытые лиловыми жилками, трепетали, а руки шевелились, хватая сухие листья и траву, как будто она хотела закопаться в мёрзлую землю. Крайнову вспомнился скрипучий голос старухи, глазевшей когда-то давно, тысячи жизней назад, на подстреленного им бандита: 'Загребает под себя - не жилец!' Словно в ответ на его мысли, Нина открыла глаза и смущённо улыбнулась, как будто причинила ему мелкое неудобство:
- Юрий Дмитриевич, - вырвалось у неё с облачком пара, - очень... холодно...
- Нина, нет... Зачем?
Давя в горле рыдания, он сорвал куртку и бережно накрыл девушку ею поверх Асиной ветровки. Девочка, сумевшая вырваться от Элины, рыдала, обхватив ноги Нины.
- Юрий Дмитриевич... - свистящим шепотом произнесла Нина. - Я люблю вас.
Крайнов не выдержал и отвёл взгляд. Отворачиваясь, он мельком увидел лицо Элины - искажённое, сморщенное, совсем старушечье. Она беззвучно плакала.
'Это не со мной, не со мной, это сон, это кино...'
- Простите, - выдохнула Нина, борясь с подступающей темнотой.
- Нина! - нечеловеческим голосом закричал он.
Он всегда терял тех, кого любил.