И так явственно Дэн себе всё это представил, что практически услышал бряцанье стареньких лат, тихое ржание и приглушённый стук усталых копыт по пыльной дороге.
Парень почти заснул, как вдруг от внезапного шума вздрогнул. Это маленькая летучая мышка влетела в открытое окно, какое-то время пометалась между стеклом и шторой, напугав Дэна, и, наконец, вылетела наружу.
Дэн вскочил, слушая глухие удары собственного сердца. Он непонимающе озирался, вспоминая, где находится. Потом выдохнул, подошёл к окну и отодвинул штору. На него с чёрного неба, словно огромный зрачок, взирала луна. Парень стал вглядываться в неё. Луна была почти круглой. Наверное, завтра полнолуние. Он смотрел и смотрел на луну затуманенным взглядом, однако она ничего не показывала. Лик её оставался спокойным и холодным. Дэн вздохнул и закрыл окно.
Разделся, устало стянув одежду, но аккуратно развесил её на спинке стула. В шкафу нашёл одеяло и подушку, кинул их на кровать. Потушил свет и, наконец, залез под тёплое одеяло. С удовольствием замотал в нём свои озябшие ноги и, подумав, что проворочается до утра, мгновенно провалился в сон.
Разбудил Дэна смех. Кто-то смеялся в коридоре. Это был женский голос. Смех бархатный, манящий, искристый.
Та, что смеялась, делала это от души. Её хохот то, замирал, то, перекатываясь, нарастал, накрывая всех, кто его слышал, волной веселья. Дэн ещё не открыл глаза, но уже улыбался, заразившись от смеющейся незнакомки. Он инстинктивно вытянул руку в поиске очков — движение, которое делал последние десять лет сразу после пробуждения, и, вспомнив, что очки не носит уже больше года, довольный, потёр глаза.
Его левый глаз всё ещё видел плохо. Дэн потренировал зрение, глядя на круглый светильник на потолке, потом, вздохнув, размял суставы, смешно крутя руками и ногами, и, наконец, вскочил с кровати. Вчерашнюю одежду ему надевать не хотелось. Он вытащил из сумки новую футболку и штаны, подхватил полотенце, зубную щётку с пастой и отправился на разведку в умывальню.
Дэн вышел в коридор, но там никого не было. Подошёл к двери, на которой был нарисован душ и раковина. За ней тоже никого не оказалось. Здесь, налево, были четыре одинаковые раковины, вделанные в длинную столешницу. Над ними висело зеркало во всю стену, а расположенная справа дверь вела в туалеты.
Дэн намочил щётку и, чистя зубы, подошёл к одному из окон. Школа стояла на небольшом холме, поэтому отсюда, с третьего этажа, был виден Манхеттен. Он поднимался над деревьями огромным массивом, и даже тут, вдалеке от шумных улиц, чувствовалась его мощь и энергетика.
Здания сливались с осенним серым небом, самые высокие протыкали вялые свинцовые облака. Только теперь Дэн понял, почему одни безумно любили этот город, а другие так же отчаянно ненавидели. Равнодушно относиться к могуществу и превосходству, исходившему от каждой улицы Нью-Йорка, было невозможно. Сам Дэн ещё не осознал, что испытывает к этому разноликому великану. Любопытство? Страх? Наверное, уважение. К его масштабу, к силе. И надежду.
Дэн вернулся в комнату, но, перед тем как спуститься в поисках столовой, решил закинуть бельё в стирку. Он проходил мимо комнаты, где явно шумела стиральная машина. Подхватив свой нехитрый скарб, направился туда.
Открыв дверь, увидел девушку. Вернее, очертания фигуры на фоне окна. Девушка сидела на стиральной машине. Как раз в это мгновение выглянуло низкое осеннее солнце и осветило ее силуэт. Длинные каштановые волосы засияли золотым ореолом. Свет, бьющий из-за спины, сделал прозрачной её бесформенную белую рубашку, и Дэн увидел тонкую астеничную фигурку. На мгновенье она показалась ему миражом. Девушка подняла на него янтарно-кофейные глаза и неожиданно засмеялась. Дэн сразу узнал этот смех — именно он разбудил его с утра.
— Ты чего застыл? — обратилась девушка к нему. И снова засмеялась, болтая ногами.
У Дэна по спине пробежали мурашки.
— Заходи, не бойся. Ты новенький?
— Да, — охрипшим голосом ответил он, не узнавая себя.
— А я — Аделия Фокс. Ада, если хочешь.
— Дэн. Кит.
— Привет, Дэн Кит, — она соскочила с машинки и дружески протянула ему ладонь.
Он прикоснулся к ней, как касаются драгоценности.
— Тебе очень идут твои глаза, — сказал Дэн и понял, что сморозил глупость.
— Что? — растерялась она.
— Я имею ввиду, что они у тебя будто фамилия. Лисьи. Ты похожа на лису, — торопливо стал объяснять он и покраснел, осознавая, что опять говорит какую-то чушь.
Девушка прищурилась, вглядываясь в него, а потом, откинула голову назад, обнажив длинную шею с милыми ямочками у ключиц, и опять рассмеялась. И Дэн засмеялся вместе с ней, понимая, что с ним произошло что-то волшебное.