Старик даже охрип под конец. Разволновался, покрылся пятнами. У него началась одышка. Бисли схватился за ворот и стал нервно дёргать, стараясь расстегнуть. Он явно хотел выговориться. Дэн понимал, что все эти слова скорее обращены не к нему. Возможно, это и не монолог даже, а исповедь. Дэн знал, что на исповедях в ответ не осуждают, не обсуждают и не спорят, не говорят, что слышали это от других и давно поняли сами. Мистера Бисли нужно было выслушать и утешить.
Дэн, коротко, по-мужски обняв старика, искренне сказал:
— Вы бесконечно правы. Спасибо, что поделились. Стоило прожить вашу жизнь, чтобы понять это.
— Да ладно… — легонько отпихнул его Алан, быстро вытерев покрасневшие, слезящиеся глаза. — Иди уж. Ваши наверняка встали. Иди, я ещё посижу.
Парень вскочил и пошёл в дом. Бисли вдруг окликнул его.
— Дэн, — его голос опять задрожал, — спасибо тебе. Спасибо, что выслушал. Давно я так много не говорил…
Дэн же только едва заметно кивнул. Ему передалось настроение собеседника, было бесконечно жаль старика, и парень очень боялся расплакаться как дурак.
В доме все действительно уже встали, но пока ещё не спустились вниз.
Перед завтраком Дэн присел в смежной со столовой комнате. Это было помещение, которое, скорее всего, получилось из-за слияния двух пристроек. Оно было узким, Г-образным, но с книжными полками и удобным диванчиком. Дэн устроился на нём с первым, что попалось под руку — буклетом о лошадях.
Буквально через пару минут кто-то зашёл в столовую, и парень уже хотел обозначиться, но, кажется, вошедшие целовались. Дэну стало неловко, однако он совсем растерялся, когда услышал голос Аделии:
— А давай сегодня устроим для всех пикник! Красивый, дивный. Украсим уголок сада, я видела там отличную беседку, приготовим сосиски!
— Слушай, Аделия, — раздался голос Пита, — я давно тебе хотел сказать… Все эти розовые сопли вроде пикников, объятий и остальных телячьих нежностей не по мне. Я же мужик, что ты из меня пытаешься сделать бабу в лентах.
— Розовый оттенок не самый плохой, — возразила Ада. — Он — часть палитры. Без свиданий и пикников можно обойтись, как и без цветов или красивой посуды. Но как же без этого скучно! Жизнь превращается в униформу, где всё практично, продуманно, без излишеств… И потом, ты же любишь сидеть с парнями, пить пиво и болтать…
— Это немного другое, — отвечал ей Пит. — Это мужская дружба, а не ваша бабская мимишность.
Дэну было обидно за Аделию. Он никак не мог понять, почему люди с таким разным отношением к миру вместе. Этот нечаянно подслушанный разговор лишь показал, насколько близка ему Ада. Его опять мучил вопрос — почему она выбрала Пита?
Столовая наполнилась людьми, и Дэн незаметно вышел из укрытия. За завтраком все шумно обсуждали идею пикника, но её предложила мисс Элисон. Ада молчала, глядя в тарелку. Пит с парнями поддержали предложение, когда договорились, что будет пиво.
Элисон высказалась против выпивки, однако Сайлос убедил её, что берёт всё под свою ответственность и контроль.
— Ребята уже взрослые. Что им будет от парочки бутылок? — говорил он.
Сайлос поглядывал на парней, ловя их одобрительные взгляды.
…Группу из четырёх человек снарядили в Мервиль за продуктами. Другие же остались организовывать вечерний пикник, конечно, с доброго разрешения хозяина. Сам Алан Бисли, впрочем, отказался принимать в нём участие, сославшись на то, что слишком рано ложится спать.
Надо было убрать большую старую веранду, засыпанную прошлогодней листвой. Девочки чистили площадку для барбекю. Сайлос узнал, где находятся инструменты, и послал за ними Дэна — на веранде были сломаны две скамьи. Их хотелось бы починить, чтобы все в группе смогли уместиться за столом.
Парень пошёл в пристройку к дому, к которой вела пара стёртых ступеней вниз, и еле открыл её, видимо, этой дверью давно не пользовались.
Дэн шагнул в темноту подвала и зажмурился. Пыль, поднявшаяся облаком, защекотала нос. Он втянул воздух, почувствовал лёгкий запах плесени, и тут же в его голове зазвучал Шопен. Словно он зашёл не в сарай, а в дом детства.
…Дэн совершенно не помнил, какие в их с матерью доме были шторы. Или цвет обоев на стенах. А запахи и звуки, словно связанные между собой жгутами памяти, как старые стены виноградной лозой, волновали, тревожили и вставали яркими образами. Каждое время года их скромный дом звучал и пах по-разному. Но особенно Дэн любил конец лета — тогда воздух был пропитан ароматом фруктов и стрекотом сверчков. Даже половицы маленькой лестницы, когда по ним поднималась мама, скрипели в августе особенно мелодично. А осень пахла вот так, как сейчас: плесенью и Шопеном, которого он играл на пианино, — единственной дорогой вещи в их доме. Застывшие пальцы пробегали по клавишам, и становилось теплее.