В кабинете за столом восседал Уолтер Стоун. Перед ним над дверью Дэн заметил фарфоровую табличку, на которой изящным почерком было выведено: «Осознанность».
Стул с маленьким столиком для парня стоял сбоку от массивного стола профессора.
— Твоя задача на первое время — работа секретаря. Встретить, проводить сюда тех, кто пришёл, — кратко объяснил Уолтер Дэну. — Позже заданий прибавится, и они будут усложняться до тех пор, пока ты не достигнешь мастерства и не станешь принимать посетителей сам. Можешь записывать всё, что слышишь, но, надеюсь, не надо объяснять тебе, что все, кого ты здесь увидишь, должны оставаться инкогнито.
Дэн кивнул и в волнении спросил:
— Скажите, а почему вы выбрали меня?
— Потому что ты самый способный. Я всегда выбираю только таких.
— Правда? И вы никогда не ошибались?
— Никогда. Хотя…однажды я допустил ошибку. Но всё же и не допустил её. Просто не учёл в гороскопе тщеславия одного ученика и вырастил на груди змею. Огромную. Думаю, что эта ошибка когда-нибудь будет стоить мне очень дорого.
Тут Дэн заметил на стене небольшой плакат в рамке, который как-то не вписывался в интерьер. На рисунке был кулак и надпись: «No pasarán».
— Какой интересный знак. Что он означает? — показал на плакат Дэн.
— Это символ борьбы. Он вошёл в историю при сопротивлении Испании иноземным захватчикам. Переводится: «Они не пройдут». Я повесил его здесь, чтобы он мне напоминал, что иногда за свои интересы надо стоять до конца. Впрочем, давай начнём приём. Вижу, что первые посетители уже подъехали, встреть их, Дэн, и проводи сюда.
С трепетом и смущением парень пошёл открывать дверь. За ней стояла милая женщина в дорогом манто. Даже пахла она дорого. Дэн помог ей снять верхнюю одежду и проводил в кабинет. Сам же пристроился за своим столиком и с любопытством стал слушать, как доктор Стоун разъяснял даме, которую звали Анжела, натальную карту. Её и дочери Кристи.
Дама сидела, поджав губы и держа перед собой сцепленными холёные руки. Она равнодушно слушала о себе, иногда качая головой и соглашаясь с профессором, но всегда волновалась, когда речь заходила о дочери. Для неё женщина не находила добрых слов. Что бы ни говорил профессор хорошего о её ребёнке, Анжела недовольно морщилась и возражала.
Сначала Уолтер обратил внимание дамы, что ей бы надо научиться давать побольше тепла близким и окружающим. Посетовал на её высокомерие и даже указал на некоторые бездушность и равнодушие. Кроме того — на инфантилизм жизненной позиции. Дэн только и успевал записывать аспекты планет, их узлы и соединения, которые указывали на эти черты. Да, такого в книгах не прочтёшь.
Теперь Дэн понял, почему консультации Профессора стоили так дорого. Наблюдая за посетительницей и слушая объяснения Стоуна, парень мысленно ему аплодировал после каждого точного высказывания и чёткого ответа, ему хотелось подпрыгнуть, толкнуть в плечо даму и крикнуть: «Послушайте, как он прав! Как чертовски прав!» Но, конечно, он сдерживался и только ёрзал на месте.
— Профессор, вы не совсем верны в суждениях и выводах о Кристи, — очередной перебила Стоуна Анжела, — сейчас мы в ссоре с дочкой. Вы так хвалили её гороскоп за упорство, но пока я вижу только тельцовое упрямство и эгоизм! Почему она так со мной? — её голос дрогнул. — Так жестоко. Зачем она так? Ведь она — дочь. Как она так может? Как больно. Больно. О каком моём бездушии вы говорите? Я же испытываю эмоции, значит, не бездушна.
На глазах Анжелы выступили слёзы непонимания. Губы, ещё недавно кривившиеся от недовольства, из которых легко и незаметно день за днём выдыхались в лицо дочери слова, пропитанные сарказмом, нетерпимостью и грубостью, теперь были искажены. Брови изломаны, лицо перекошено печалью. А потоки слёз всё лились и лились. Она забыла, когда в последний раз хвалила дочь, говорила ей ласковые слова, прижимала к себе. Лишь замечания, лишь умелое воздействие на чувство вины, одни упрёки.
— Что мне делать? — спросила, всхлипывая, она.
— Извиниться, — посоветовал Стоун.
— Извиниться?! — переспросила Анжела удивлённо. — Но ведь... Ведь это она! Предала. Стукнула дверью. Ушла со словами «Ты меня не уважаешь, не любишь, не слышишь ...» Это она, она меня не слышит! Столько ненависти было в её голосе.
— Да, пришла пора вам извиниться. Искренне. От души. Поменять отношение к Кристине, полюбить её. Дочь вам чётко сказала, что ей нужно: ваша любовь, уважение и умение услышать.
— Ну, уж нет! — дама встала и гневно посмотрела на профессора. — Нет уж! Пострадавшая здесь я. Никогда не извинюсь. Могу только простить. Когда она приползёт. Пу-у-у-усть, пу-у-у-у-усть... вот умру-у-у, поздно будет, — она снова по-детски искривила губы.