Стоун улыбнулся, внимательно на неё посмотрел и задал вопрос:
— Представьте себе мир, в котором все женщины с вашим телом. Чем бы вы отличались от других? Какова была бы ваша изюминка?
— Не знаю, — задумалась она.
— Так может, пришло время вкладывать в душу? Получите образование — вот мой вам совет.
— Но всё же, почему меня считают легкомысленной и несерьёзной?
— Я не могу вам прямо ответить на ваш вопрос. Но скажу аллегорией, — уклончиво ответил Уолтер.
— Как? — не поняла она.
— Иносказательно. Непрямо, — уточнил профессор. — Я хочу сделать вам подарок.
— Я люблю подарки! — глаза девушки загорелись любопытством.
Стоун же встал, подошёл к шкафу, вытащил оттуда небольшую белую коробку, в которых продают айфоны. На ней и был изображён телефон. Он протянул коробок девушке и сказал:
— Я отдам то, что внутри, если вы угадаете, что там. Как вы думаете, что в этой коробочке?
— Ну, телефон, разумеется! — выпалила она. — Что же ещё?
Профессор молча открыл крышку. Там были леденцы.
Девушка огорчённо выдохнула.
— Угощайтесь, — протянул Стоун ей коробочку.
Она взяла оттуда одну конфетку.
— Не расстраивайтесь, но сейчас вы показали важную вещь — продемонстрировали шаблонность мышления. К сожалению, большинство людей ответили бы так же. Мы видим оболочку, и наше сознание дорисовывает картину содержания. Пусть даже и неправильную. Почему? Потому что чаще всего в коробке с изображением телефона действительно лежит телефон.
— Так при чём тут конфеты? Я — конфета? — растерялась девушка.
— Подумайте. Я вам больше ничего не скажу. Дэн, проводи, пожалуйста, мисс.
После разочарованной посетительницы пришли двое: мать и сын.
Мать была ухоженной и даже, для своего возраста, красивой, если бы не постоянные нервные порывистые движения губами. Она зашла в кабинет, предварительно указав на стул в коридоре сыну:
— Посиди пока там. Я хочу сначала сама поговорить с профессором. Доктор, — начала она заговорщически тихо, — я прошу вас убедить Дэвида в ложности его выбора.
— Успокойтесь, сядьте, — кивнул ей профессор. — Дэн, закрой дверь. Так в чём проблема?
— Я актриса. В своё время весьма известная. Узнаёте? — она показала своё лицо в профиль.
— Да, конечно, Августина, я вас узнаю.
Она расплылась в улыбке:
— Ну, тогда мне будет проще. Дэвид, иди сюда!
Зашёл её сын. Ему было лет шестнадцать. Он несмело топтался у двери, пока Дэн не усадил его рядом с собой на стул.
— Дэвид решил учиться на актёра. Но это полный бред! Я хочу, чтобы вы, опираясь на гороскоп, объяснили ему ошибку. Он не справится и не потянет. Актёрство не для него, — мельком взглянув на сына, отчеканила Августина, словно ставила диагноз. — Такого растяпу и неумёху надо ещё поискать! Я, конечно, люблю сына, но…он не в меня. Неказистый, неуклюжий… Для театра он не создан. В этом плане Дэвид — бездарность. К сожалению.
— Откуда вы знаете? — спросил её Стоун.
— Кому как не матери и актрисе знать об этом?!
— Мне кажется, вы преуменьшаете его возможности, — не согласился профессор, — сочетания Марса с Венерой и аспекты его Солнца говорят об ином.
— Нет, я просто правильно его оцениваю.
Подросток передёрнул плечами, но сделал вид, что не услышал.
— А я думаю, что он очень даже справится, — сказал профессор.
Дэн увидел, как у Дэвида заблестели глаза и дрогнул подбородок.
— Да-да, теперь я точно уверен, что он справится! — решительно добавил Стоун. — Знаете, молодой человек, я хотел бы, чтобы одну фразу вы читали почаще. Поэтому, будьте любезны, прикрепить её в своей ванной на зеркало, чтобы видеть каждое утро.
Профессор взял из стопки для записей листок, быстро что-то написал на нём и протянул юноше. Тот медленно прочёл: «“Если вы думаете, что способны выполнить что-то, или думаете, что не способны на это, вы правы в обоих случаях”. Генри Форд».
— Спасибо, профессор! — сказал Дэвид. — Мне очень важна ваша поддержка. Но даже и без неё я бы добился своего. Мне снится сцена. Однако я не просто мечтаю. Я разработал план — сейчас хожу на сценическое мастерство, ставлю голос. Принимаю участие в стендапах, чтобы не бояться публики. Я буду актёром. Хочет этого мать или нет. И точка.
— Какие глупости ты говоришь! Несёшь просто бред. Ты не понимаешь, что я со своими данными, а они, надо сказать, были блестящими, и то смогла взлететь лишь на одно мгновение. Ах, это было сказочно! Слава, бесконечные цветы. Но я видела и тех, кто остался прозябать там, внизу. И хочу уберечь тебя. С твоими средненькими данными, с твоим жутким, несносным характером тебе на сцене делать нечего, — с грустью сказала Августина, глядя на сына.