Приехал Дэн рано, Стоун ещё не вернулся, и Альберт пригласил его на кухню, где занимался обедом. Он налил парню кофе и усадил у окна. Дэн смотрел, как камердинер аккуратно и даже торжественно режет морковь в суп. Его движения были размеренны и наполнены таинственным смыслом, словно он готовил не суп в кастрюле, а бросал ингредиенты в ритуальный котелок. Как у него получалось так аппетитно шинковать обычный овощ?
— А вы когда-нибудь заходили в Тайную комнату профессора? — вдруг спросил Дэн у Альберта.
Тот покачал головой:
— Нет, доктор Стоун держит её закрытой. Я там никогда не был.
— Наверное, там очень пыльно? — размышлял Дэн.
— Не знаю, — пожал плечами камердинер, — туда и сам Уолтер заходит нечасто. Возможно, ночью? Когда меня нет?
Они помолчали. Каждый сконцентрировался на своём.
— Мистер Кларк, — подал голос Дэн, — а вам не тяжело работать… слугой? Для вас это не… оскорбительно?
— Дэн, — Альберт отложил в сторону нож и повернулся к собеседнику, — я люблю свою работу. Нас унижает то, что бьёт по самолюбию и чувству собственного достоинства. Я же работаю на прекрасного человека, которого знаю много лет. Доктор Стоун только на первый взгляд жёсткий. Он мало кого допускает в свой круг, даже из своих учеников. Поверь, Дэн, тебя он приблизил гораздо больше остальных, что меня весьма удивляет. Узнав его ближе, я понял, что самое подходящее к его характеристике слово — свободный. Да. Он свободный и порядочный. И эти два качества, переплетаясь, дают удивительный результат. С одной стороны, он говорит то, что думает. Но никогда не будет обсуждать это с другими. Бывало, он мне скажет: «Альберт, ты уже неделю забываешь вытереть пыль с каминной полки» или «салат несвежий». Но я точно знаю, что, отзываясь обо мне, он не будет поливать меня грязью. Он не делает попыток кому-либо понравиться. Он хочет здоровых отношений. В этом и секрет. А большинство же поступают иначе: в глаза они милые и добрые, замечаний не делают, а за спиной — кучи непотребства вываливаются из их ртов. На слуг, друзей, родственников. С которыми они завтра будут лобызаться. Хочешь сказать что-то — скажи самому человеку и не выноси это на публику. Если ты, конечно, строишь отношения с ним, а не с публикой. Но и говорить ту самую правду надо умело. Знаешь, кто его любимый автор? Марк Твен. Автор слов: «Правду следует подавать так, как подают пальто, а не швырять в лицо, как мокрое полотенце». За это всё мне Уолтер и по душе. Он уважает людей, но не боится их, не заискивает. Он уважает и себя, своё пространство. Стоун научил меня правильно жить, не произнося ни слова об этом. И, как ни странно, у нас очень изменились отношения с моей женой, как только я начал здесь работать. Они стали лучше. Потому что в них я внёс тот же принцип. Я — за здоровые отношения, которые мы выстраиваем друг с другом. Тактично, но откровенно. Без ложной надуманной деликатности, обычно перерастающей в претензии с обидами…
Дэн же, слушая Альберта, вспомнил одну историю. Теперь он понял её до конца. Он осознал, что его так взволновало тогда и поразило. Хотя история была самая банальная.
Они ехали как-то с Профессором в электричке к одному из клиентов в пригород. Старик Стоун воодушевлённо рассказывал Дэну истории из практики и даже шутил, что с ним бывало нечасто. И вдруг Дэн увидел, что к ним решительно приближается дама. Она надвигалась за спиной Стоуна как шторм, обиженно вперившись в спину Профессора глазами и сжав губы. Когда дама подошла вплотную, то коснулась руки Стоуна и заговорила:
— Я… я звонила вам в воскресенье. Мне нужна была помощь. А вы…Вы отчитали меня как девчонку. Я прорыдала весь день. Я была на одной из ваших лекций, посвящённых семье, и раз вы учите своих клиентов сразу говорить, что человек испытывает, так вот вам моя правда: вы меня обидели тогда. Вы были недоброжелательны и хамоваты. Знайте это. Мне было плохо в тот день. Потом я грустила и плакала из-за вас. А вы… чёрствый вы человек!
Старик Стоун слушал её внимательно. Когда она закончила, он сказал:
— Да, согласен. Но на что вы ещё рассчитываете, звоня чужому человеку в воскресенье?
— На такт и понимание!
— И это говорите мне вы? Давайте, сударыня, на этом и закончим. Вы хотели сатисфакции? Вы её получили.
И он отвернулся. Дама поморгала удивлённо, потом села на место и оттуда иногда бросала хищные взгляды, как сова из дупла на мышь, которую не может поймать. Шторм, казалось, неминуемый, взвился на секунду ураганом и осел. Потому что потерял силу, не получив никакого сопротивления. Или ударился о большую непробиваемую стену.
Дэна поразило тогда то, что этот инцидент никак не ухудшил настроение Профессора. Он продолжил говорить с ним на той же весёлой ноте, словно отвлёкся на обычный чих. Тогда Дэн не вытерпел и высказался, что после такого разговора переживал бы, чувствовал себя плохо.