Стоун покачал головой, погружаясь в воспоминания, подцепил из своей тарелки салат, на автомате засунул его в рот, стал жевать, и вдруг его глаза ожили и заблестели.
— Невероятный салат! Не правда ли? — перескочил он с темы, обращаясь к леди Руане.
Та опешила, потому что внимательно слушала его до этого, но всё же ответила:
— Да-да, салат невероятен. Апельсин неожиданно оттеняет телятину, а имбирь даёт тонкий аристократический привкус... Но…
— Я должен непременно лично поблагодарить его создателя! — перебил её доктор Стоун. — Милейший, — обратился он к услужливо склонившемуся официанту, — позови мне, пожалуйста, шеф-повара.
— Сию минуту, сэр, — официант церемонно пошёл исполнять просьбу.
— Так вот, — резко продолжил Стоун, теперь уже снова обратившись к леди Руане. — Сэмюель был раздавлен. Он сам не мог ни понять, ни объяснить, как подобное произошло. Хотел даже стреляться… Да, был такой момент. Пока семейство обдумывало, каким образом выйти из столь сложной щекотливой ситуации, он заперся у себя в комнате и не выходил оттуда неделю. За это время его родители уже придумали план. Они договорились, что достанут справки о нездоровье Сэмюеля, а потом он отучится ещё раз в последнем классе и через год занятий с репетитором сдаст экзамен уже как положено. Но эти планы сломал сам Сэмюель. Когда через семь дней он вышел из спальни, то объявил родне, что не видит себя юристом. Он понял, кем хочет быть. И когда заявил об этом, в их благородном семействе произошёл второй скандал…
— И что? Что?! Чем всё закончилось?! — нетерпеливо и даже невежливо подгоняла профессора леди Руана.
Но доктор Стоун широко заулыбался, увидев, как к нему приближается полный человек в белой униформе. Они обнялись, и Стоун представил его Руане:
— Познакомьтесь, мой старинный друг, владелец пяти мишленовских ресторанов, гениальный повар и просто отличный человек — Сэмюель Жан-Батист Вандерис.
Когда они были представлены друг другу и уговорили шеф-повара посидеть с ними, беседа продолжилась.
— Спасибо за комплименты, — улыбнулся Сэмюель, взгромоздившись на стул и обращаясь к доктору Стоуну, — от тебя они особо приятны.
— А я рассказывал леди Руане, как ты провалил тот экзамен.
— А-а-а… — засмеялся повар. — Да… Только сейчас понимаешь, как я должен был быть благодарен Богу за тот провал. В моей жизни до него складывалось всё так гладко и предсказуемо, что тогда мне казалось, будто меня отбросило и размозжило о стены. Но на самом деле, это была живительная передышка. Молчание судьбы, которая заставила прислушаться к внутреннему голосу. Полежав немного и открыв глаза, я смог посмотреть на свою жизнь со стороны. Подобно художнику, который делает шаг назад, чтобы взглянуть, нравится ли создаваемая картина и как она смотрится. Так и я спросил у себя, что вообще делаю со своей жизнью? Если бы тогда сдал экзамен блестяще, то этот минутный триумф привёл бы меня к страшной катастрофе. Он и дальше чертил бы мою жизнь на автомате, и, возможно, только лет через десять или двадцать лет я осознал бы всю глубину ужаса. Тогда, лёжа дома, я понял, что хотел бы стать поваром, мечтал об этом, но боялся признаться даже себе, как в чём-то постыдном и несуразном. А так как конец света, по моему мнению, уже наступил, я и объявил об этом семье. Да… Был ужасный конфликт. Но потом… потом всё пришло в норму. И я о своём выборе никогда не пожалел. Сейчас мои родители очень гордятся мной. А я — ими. Спасибо им, что всё же не сломали мне крылья.
— Да, иногда следует задуматься, чего ты истинно хочешь. Но для этого надо остановиться и поразмышлять, — подтвердил доктор Стоун. — Порой нас тормозит сама жизнь. И весьма больно. Та история была как удар тока. Как разряд молнии в твоей жизни, Сэмюель. Но в итоге, когда взвесь улеглась, ты смог сложить все пазлы. Вот вам и ответ, леди Руана, — обратился он уже к ней.
— Да, я поняла, — задумчиво сказала она. — Так значит, это не катастрофа?
— Конечно, нет. Я лично составлял гороскоп Виторио, леди Руана, и могу лишь повторить: он прославит вашу фамилию. Однако пришло время спросить у него — чего хочет он сам.
— Но… но мы с мужем не этого ожидали от сына, — вздохнула женщина.
— Дети и не должны соответствовать нашим ожиданиям, — покачал головой Стоун. — Они должны соответствовать своим. Потому что дети не такие, какими мы хотим их видеть. Они гораздо лучше.
…Когда ужин закончился, все церемонно раскланялись, Дэн в нетерпении поспешил отпроситься домой, чтобы поскорее увидеть Аду. Он ехал в метро, в полупустом вагоне, где к нему привалилась какая-то бабуля и прикорнула на его плече. Но он не беспокоил бедную уставшую женщину. Он мечтал.