— А с какой стати ты решил, что мне это нужно? Именно поэтому проще я не буду, — отрезал Стоун.
— Но я просто хочу… сделать вас лучше. Я хочу помочь! Услышьте меня, Уолтер!
Стоун откинулся в кресле, снял очки, устало потёр руками лицо.
— Сейчас принято критиковать фразу «я вас услышал», — медленно начал он. — Мол, дурацкая она. Мол, смысл в ней циничный. Мол, как сообщение: «услышал тебя, не глухой». Сюда прибавляются рассуждения на избитую тему, что «слушать и слышать не одно и то же». А мне эта фраза нравится. Иногда она очень к месту. «Я вас услышал». Ёмко, коротко. Я услышал ваши слова, но ни подстраиваться, ни меняться, как вам угодно, не хочу. И объясняться с вами на эту тему у меня тоже нет никакого желания. И, представьте себе, мы имеем на это право. Многие искренне считают, что их в итоге услышали только в одном случае — если изменились. Это вроде как конечный результат разговора, который просто обязан быть. И пока такой результат отсутствует, человек будет заводить тему снова и снова. Отовсюду нам несутся советы, указы и требования, как жить. И, чаще всего, человек думает не о нас, а о своём удобстве, навязывая нам свои догмы, правила и убеждения. «Вот мне бы хотелось, чтобы ты жил так-то и так-то, делал всё вот эдак»... Но если это не рабочие отношения и вам не напоминают о ваших должностных обязанностях, иногда стоит сказать: «Я вас услышал. Остановитесь. Мы бежим по кругу, я всё понял с первого раза. И закончим на этом. Я услышал вас, но, пожалуй, воспользуюсь правом остаться прежним».
Сайлос не нашёлся, что ответить, только коротко неловко хохотнул.
Стоун сгрёб в охапку очки, взял под локоть Дэна и вышел из учительской. Они шли до лестницы молча, как два солдата — в ногу.
— Так чем вам помочь? — спросил его Дэн в холле.
— Да я сейчас уже и сообразить не могу, — утомлённо ответил Стоун, а потом как-то беззащитно добавил: — Ты не бросишь меня, Дэн? Грядут тяжёлые времена.
— Нет, не брошу, — замотал головой парень.
— Ну и здорово. Беги в столовую. Ты ещё успеешь перекусить.
В дверях кафетерия Дэн столкнулся с Питом и Аделью. Они шли и ели одно яблоко. Дэн судорожно схватился за наушники в кармане, как сердечник хватается за таблетки во время приступа стенокардии. Он быстро вставил их в уши.
За парой выскочил Митч. Увидев Дэна, он яростно стал размахивать руками в сторону удаляющихся Ады и Пита.
Митч возмущался всё время, пока друзья пробирались к столику в закутке. Он кипел, когда они сели, когда Дэн откусил от сэндвича, когда сделал глоток колы. Наконец, Митч не выдержал.
— Почему ты молчишь?! Надо что-то делать! — друг выдернул наушники Дэна и в отчаянии бросил их на стол. — Почему ты всё время слушаешь эту дурацкую музыку?! Когда происходит такое? Я же знаю, что ты переживаешь!!! Скажи что-нибудь!
Дэн молча поднял наушники и засунул их обратно в уши. Что он мог ответить Митчу? Дэн едва держался, чтобы не расплакаться. А этого он допустить не мог. Как только Дэн видел Адель, в голове начинало пульсировать нагромождение боли и бессмысленности. Он ничего не соображал, нервные клетки работали как попало. И живительным спасением были одни наушники. Он просто втыкал их в себя до упора, как сейчас. Из всего этого хаоса вдруг, будто греческая богиня из пены, вставала музыка. Разливалась, вибрировала и заставляла биться душу с ней в унисон. Словно эвфемизм его собственных чувств. Раньше музыка вносила в жизнь новые краски. А теперь она её просто заменила. В наушниках звучал Стинг.
Митч говорил что-то: его брови болезненно изгибались, он тряс перед лицом Дэна руками. Но тот, закрыв глаза, разрешил музыке заполнить пустоту. Потом Дэн молча вытащил один наушник и засунул в ухо другу.
Митч сразу обмяк, замолчал, вздохнул и, взяв свой сэндвич, начал мерно жевать. Так они и сидели: нахохлившись, словно два филина, с печальными лицами, глядя невидящими глазами в глухую жёлтую стену перед собой. Но на самом деле в это время они шли по Пятой авеню в компании англичанина. И получалось, что им втроём было не так уж и одиноко.
Когда они возвращались в класс, Дэн сказал:
— С правильной музыкой ты всё забываешь. Или всё вспоминаешь.
Митч молчал. И Дэн добавил:
— И ещё вот, что я хотел сказать. Я уверен, что мы с Аделью будем вместе. Не знаю как, но будем. И точка.
— А откуда знаешь? — робко спросил Митч, почесав рыжий вихор.
— Мне это приснилось. Это был вещий сон.
Слова Дэна прозвучали настолько уверенно, будто он пытался сам себя убедить, и Митч не посмел возразить ему: а вдруг это был всего лишь сон?