Служащий поставил на стойку небольшой предмет, завёрнутый в светло-коричневую упаковочную бумагу и перевязанный крест-накрест бечёвкой, с налепленными на бечёвку пломбами. Продемонстрировав целостность упаковки со всех сторон, он ножницами разрезал бечёвку в нескольких местах и содрал упаковку. На свет появилась коробочка. Теперь уже коробку продемонстрировав с каждой стороны, служащий извлёк из коробки синий, по виду, кожаный футляр. Повернул футляр открывающейся стороной к Сергею, открыл его, не взглянув на содержимое. Сергей посмотрел в открытый футляр, поднял глаза на служащего банка и молча кивнул. Продолжая внимательно смотреть в лицо Сергею, служащий закрыл футляр и подал ему в руки. Сергей положил футляр во внутренний карман куртки. Охранник внимательно следил за всей процедурой. На стойке появилось несколько бумаг, на каждой из них, вначале служащий, потом Сергей, потом охранник поставили свои подписи. Бумаги исчезли, кроме одной, которую Сергей, не глядя, отодвинул в сторону. На стойку лёг ещё один, значительно меньший, чем первый, предмет, так же упакованный в бумагу. Всё повторилось в точности в той же последовательности.
Наконец, Сергей сгрёб бумаги, поблагодарил служащего банка и направился ко мне.
– Заедем в магазин кожи, сумку надо купить. – Он похлопал себя по оттопырившейся на груди куртке и пояснил: – Не подумал.
Небольшой снаружи магазин оказался довольно внушительным внутри, разрастаясь бутиками не только вглубь, но и вниз – в подземные торговые залы. Увидев нашу нерешительность, к нам поспешил распорядитель и, выслушав Серёжу, жестом пригласил следовать за собой. Привёл он нас к торговому залу Р., Сергей зашёл внутрь, а я зашла в бутик напротив, с выставленными на витрине дублёнками. Одна из них мне понравилась – неровно окрашенная, бежево-рыжая с длинным, густым мехом воротника и манжет.
– Таскана, таскана, – повторял продавец, снимая дублёнку с манекена и предлагая её примерить.
Дублёнка была точно моего размера, была лёгкой, как куртка, приталенной, длиной достигала середины бедра; а мех на её внутренней поверхности был таким же длинным, густым и шелковистым, что и на воротнике. Продавец зачмокал языком, проводя ладонью то по моему плечу, то по спине, словно разлаживая дублёнку. Я отвела его руку и, крутясь перед зеркалом, старалась рассмотреть себя со спины.
– Маленькая, хорошо! – пришёл на помощь Серёжа. Подходя ко мне, он на ходу перекладывал содержимое своих карманов в сумку. – Очень хорошо! – Повесив сумку на плечо, внимательно осмотрел кожу дублёнки, пощупал мех и повторил за продавцом: – Тоскано. Берём.
– Что это тоскано?
– Так называют мех тонкорунной породы овец из провинции Тоскана. Не снимай, – остановил он меня, – иди в ней. Твою куртку они отправят в гостиницу. – Он кивнул продавцу, уведомляя о покупке, а расплачиваясь, пробормотал: – В те времена, когда я начинал бизнес, такая дублёнка в Москве шла бы на вес золота.
– А сейчас они стали дешевле? – не поняла я.
– Не в этом дело. Тогда таких не было.
– Ты торговал дублёнками?
Он кивнул.
– Было дело.
– А в моей жизни было время, когда я торговала вот этой маркой. – И я постучала пальцем по его новоприобретённой сумке. – «Всё для качества, качество для Вас», так кажется.
– Ты о чём?
– Девиз P.
Мы шли к выходу из магазина, я видела своё отражение в каждой витрине, как бывает, когда обновка нравится, и человек подсознательно ищет возможность полюбоваться собой ещё и ещё раз. Сергей искоса поглядывал на меня лукавым взглядом, наконец, я рассмеялась и призналась:
– Нравится! Очень-очень нравится! Спасибо, Серёжа! Зашли за сумкой, а купили чудо-дублёнку! Опершись на его руку, я подпрыгнула, намереваясь чмокнуть его в щёку. Он поймал и меня, обхватив за талию, и губы мои захватил в недолгий, но страстный плен. Открывая дверь наружу, словно в продолжение вчерашнего разговора, хрипловато бросил:
– И смех твой сводит меня с ума. Давай пройдёмся, тут недалеко. Видишь минареты? Сейчас как раз время между намазами.
Сергей отпустил водителя, и мы пошли пешком. И хоть день был холодным и ветреным, я в новой дублёнке чувствовала себя тепло и уютно.
– Строил мечеть Ахмед Первый, – рассказывал Сергей историю мечети, – она и называется в его честь Ахмедие или Султанахмет. «Голубой» её прозвали европейцы за эффект голубой дымки внутри куполов. Ты не была в ней?
– Нет. Я была в Айе и больше нигде.
– В декоре куполов использованы синие краски, и свет, приникающий через многочисленные окна, расположенные, к тому же, кольцом по окружности купола, на фоне синего приобретает голубоватый оттенок.