– И что? Нам предстоят тёмные века?
– Похоже. Но это будут другие тёмные века, вовсе не те, что человечество уже переживало.
– А какие?
– Не знаю, Лида. – И, устремив взор вдаль, он твёрдо произнёс: – Но я буду готов.
Мы решили не брать гида, решили побродить, проникнуться, пропитаться энергией старины. Из притвора прошли в левый неф собора и оказались у плачущей колонны Святого Григория.
– Серёжа, у тебя есть сокровенное желание? Такое, которое, ты точно знаешь, не может осуществиться.
Ожидая ответа, я пытливо всматривалась в его задумчивое лицо. Он кивнул без тени улыбки.
– И у меня есть! Давай воспользуемся услугами плачущей колонны, пусть исполнит! Очередь небольшая.
И мы пристроились в хвост очереди. Снизу колонна была обшита медью, за сотни лет покрывшейся густым слоем патины, зато вокруг отверстия медь была отполирована руками страждущих до золотого блеска. Я смотрела, как люди толкают в отверстие палец; как стараются, не отрывая ладони от металла, провернуть распластанную кисть на 360 градусов; расстраиваются, когда не получается, и радуются совершенно по-детски, если всё получилось. Я засмеялась.
– В древности колонну тёрли спинами и плечами, надеясь на исцеление от недугов, а в наше время трут ладонями, как Алладин лампу, требуя исполнения желаний.
– Почему она «плачет»?
– Феномен выделения влаги на её поверхности известен с древних времён и не имеет доказательного объяснения до сих пор.
Дождавшись своей очереди, каждый из нас совершил «таинство», правда, мне, чтобы провернуть кисть, пришлось встать на самые носочки ботинок. Удачно справившись с задуманным, я вернула себе то радужное настроение, какое испытывала до разговора с мамой.
– Смотри какая прелесть! Прямёхонько в «центре мироздания»!
Не обращая внимания на людей, на прямоугольнике, с вписанными в него большими и малыми кругами из цветного камня, умывалась кошка.
– Это Омфал – «пуп мира», якобы место коронации императоров Византии.
– А на самом деле?
– А на самом деле назначение этого прямоугольника не известно. Его изготовление датируют не ранее четырнадцатого века, а, следовательно, императоры никогда на нём не короновались.
Остановившись перед алтарём, мы долго рассматривали мозаику Божьей матери с младенцем Христом на коленях. Выступающее из фона изображение Марии было объёмным, не таким, какое можно видеть в наших храмах. И полный женственности лик её отличался от знакомых мне ранее.
– В Софии красота повсюду – в архитектуре и архитектурных элементах, в интерьере и в лицах мозаик. Красота – синоним божественности. Греки это понимали и поклонялись Красоте. Искали красоту в форме, искали красоту в законах мироздания. Серёжа, ты веришь в Бога?
– В такого, который следит за человеком и грехи подсчитывает, нет. А ты веришь?
– Верю. Бог есть любовь. Любовь есть энергия, творящая и со-творяющая.
Я скользнула взглядом на нелепо смотревшийся в алтаре михраб, на роскошные бронзовые подсвечники, привезённые Сулейманом Великолепным из Буды и поставленные на века по обеим сторонам михраба. Ещё одно присутствие ислама – мраморный резной минбар был установлен справа от апсиды – красивый сам по себе, но чуждый общему интерьеру храма.
– Софию много раз грабили, и мусульмане, и сами же христиане – крестоносцы разных мастей. Положил конец грабежам Мехмет Завоеватель. Восхищённый величием и красотой храма, он повелел превратить Софию в мечеть. Так она стала Айей. А ещё он наказал одного из христианских грабителей Софии. То был четвёртый крестовый поход, и возглавлял его дож Венеции, не помню его имя…
– Энрико Дандоло.
– Ты знаешь?
– Он вошёл в историю, как самый престарелый правитель – стал дожем Венеции в восемьдесят пять лет и умер в девяносто восемь в крестовом походе.
– Да. И похоронили его в разграбленной им Софии. Его гробница там, на втором этаже. Султан Мехмет велел вскрыть гробницу и бросить кости цепным псам. Давай вернёмся к колоннам, хочу прикоснуться к ним. Они более древние, чем сам храм, и помнят языческих божеств. Их доставили сюда по особому указу императора, повелевшего свозить в столицу уникальные архитектурные элементы языческих храмов. Вот эти из порфира доставили из Рима из храма Солнца, а те из зелёной яшмы привезли из храма Артемиды Эфесской. Между прочим, храм Артемиды в Эфесе тоже датируется шестым веком, но шестым веком до нашей эры! Так что возраст этих колонн вообще не поддаётся восприятию.