Она взяла трубку и потыкала цифры. Решив излить душу Святу, а больше не кому, она с разочарованием услышала голос его мамы, веселой как всегда ('как жизнерадостный рахит' - недовольно подумала Вера), сообщившей, пишу дословно: 'Дорогуля, Свята занят. Он печатает документики, и просил его не тревожить. Но ты не волнуйся, их немного. Когда закончит, скажу, чтобы он тебе перезвонил. Пока-пока'.
'Кака-фака. И тебе того же, тем же и туда же', - Вера была раздражена.
В кои-то веки хочешь излить душу этому ослу недоразвитому. И то он занят. Учитывая, что подразумевается под 'немного документиков', Вера поняла, что излияниям души в ближайшие три часа она заниматься не будет.
'Не маме же, в самом деле, рассказывать. Хотя...'
С мамой Верой была в прекрасных отношениях. Обычно она от нее ничего не утаивала. Так сказать ни в беде, ни в горе. Но сейчас Вера совсем не хотела говорить с мамой. По-крайней мере пока.
'Опять это пока. Вот прицепилось. Сунул грека руку в реку. В реке рак', - Вера поджала губы.
Неожиданно ее внимание привлекла большая коробка с яркой картинкой. Пазлы. 2000 деталей значилось на ней. Это был новый еще ни разу не собранный пазл. Вере все было как-то не до него. Он так и лежал на столе грустный, пыльный и всеми забытый.
К слову, Вера очень любила собирать пазлы. Ее увлекало это глупое как считал Свят времяпрепровождение. 'О да, гоняться или рубиться, конечно, более полное и значимое, - огрызалась в ответ Вера, - и полезное для человечества дело. Можно сказать героический поступок'. Юле тоже нравилось собирать пазлы, но, как правило, надолго ее не хватало.
'Так помниться у меня была головоломка на 500 деталей. Мы с маман собрали ее за два часа. А эта на 2000, - Вера задумалась над этим нехитрым математическим вычислением, - Фак! Это долго. Хотя все равно делать нечего. Свят наверно будет все это время печатать. А Юля вернется домой только вечером'.
Вера решила, что да. Самое время заняться головоломкой. Все равно ничего лучше придумать она не могла.
Развалив все элементы на полу, она принялась внимательно изучать картинку на коробке. Это был какой-то китайского вида домик (Дачный домик, летняя резиденция китайца) над водой. Справа деревья, в воде отражение.
'Будет сложно, долго и муторно', - прикинула Вера.
И начала раскладывать элементы. Вода к воде, дом к дому, дерево к дереву (О! здравствуй дерево!), отражение к отражению, прах к праху, пыль к пыли. Аминь.
Юля пришла домой поздно. Почти к ужину. В приподнятом романтическом настроении она протанцевала к себе в комнату. Из чего можно было заключить, что свидание прошло хорошо, просто замечательно. А новый мальчик нравился ей все больше и больше. Он оказался таким милым и безбашеным. Конечно не таким как сама Юля, но тоже ничего.
'По крайней мере, он ведет себя как мужик, а не как тряпка. Не боится показывать свои чувства'.
Но и о Святе она не забывала. Пока она была с новым другом, то ни чем не думала. Ей было просто светло и хорошо. Но когда они расстались, перед глазами вновь замаячил Свят. И Юля даже почувствовала себя виноватой.
'Пошел к черту! - разозлилась она, - Я ему ни чем не обязана и метку: 'собственность Свята' я себе тоже не ставила. Если он ничего не может, то пусть себе сидит, кукует. А я не собираюсь вечно ждать его. Сам во всем виноват'.
Успокоив тем самым свою совесть, она все равно продолжала думать о нем. Незаметно для себя она начала сравнивать его с нынешним другом. Конечно, Свят проигрывал новенькому по всем параметрам. Но Юле он нравился и такой. Нелепый и милый.
'Прочь, - Юля пыталась прогнать нехорошие мысли умиления к персоне Свята, - Все! Он в истории. Теперь у меня новое чудо. Не менее милое'.
С таким утверждением нельзя было не согласиться. Юлю всегда как магнитом тянуло к парням с черными волосами и огненными знаками зодиака. Это было заложено самой природой. А их в свою очередь тянуло к ней. Но тут природа уже ни при чем. Светленьких парней Юля не любила. Редко какой мог ей понравиться. Да и то, через короткое время она вновь переключалась на темненьких. У нее уже было несколько печальных опытов общения со светленькими, которые без дрожи вспомнить нельзя.
'Дуболомы', - с большим неудовольствием вспоминала о них Юля.
Она считала, что природа на них отдохнула. Нет, она дала им симпатичную голову, но вот в нее саму что-нибудь положить забыла. Напрочь. И это относилось к большинству. Увы и ах. По крайней мере, так было со всеми встреченными ею особями.