И тут прозвучал дружный крик зрителей, безотрывно следивших за поединком псов на Кругу. Все оглянулись – даже те, кто успел отвлечься от схватки, показавшейся скучной, и заняться другими делами. А не зря говорят завсегдатаи собачьих боёв: смотри в оба, не то всё и произойдёт именно тогда, когда ты отлучишься по нужде!
Грозен и нешуточно могуч был Чёрный кобель, многими между собой уже загодя названный победителем. Но даже и он в конце концов притомился, таскавши Рыжего плашмя по всему Кругу. Вот он утвердился посередине и надумал позволить себе краткую передышку, а заодно перехватить супротивника пожёстче, так чтобы уж теперь-то точно его додавить и вынудить сдаться…
Ан не тут-то было! Хитрован Рыжий, сумевший сберечь вполне достаточно сил, улучил миг и взметнулся с земли мощным и гибким движением охотящейся змеи, наконец-то подкараулившей дичь!
И железной пастью сгрёб соперника за основание уха!
Некоторое время Чёрный отважно терпел его хват, но истинные знатоки уже видели, что он проиграл. И точно. Пустив эхо гулять по склонам Следа, над Кругом взлетел жалобный лай. Это кричал Чёрный, сдаваясь и моля о пощаде.
Уж на что закалён и крепок на боль степной волкодав, а и его выносливости положен предел. Не зря-таки режут хвосты и уши щенкам заботливые хозяева-пастухи! Вырастет пёс – и хоть палкой его колоти, хоть пинай сапогом, хоть зубами трепли за толстую шкуру, он не подаст голоса, не пожалуется, только озлится. Но если ухватят его за хвост, за вислое ухо или, вот как сейчас, за корень обрезанного – и всё, и злые враги непременно добьют бедолагу, пока он беспомощно вертится и визжит, и пелена страдания застилает ему глаза.
Однако в жилах четвероногих бойцов Шо-Ситайна течёт благородная кровь. Стоило Чёрному окончательно прекратить сопротивляться, и Рыжий расцепил челюсти, выпуская побитого. Но Чёрный слишком привык побеждать. Исчез стиснувший ухо капкан, и пёс счёл, что рановато признал себя побеждённым. Рыжий уже вытряхнул пыль из шкуры и, гордо приосанившись, направился прочь. Через Круг спешили хозяева – разводить псов. И тут-то Чёрный с рыком кинулся вдогон победителю!
Непререкаемый досадливо покачал головой и приподнял с колен свой жезл – передать сыну, чтобы тот просунул его между зубами Чёрного и остановил бой, грозивший превратиться в никчёмную драку…
Хвала Отцу Небу – не понадобилось.
Ощутив сзади движение забывшего о вежестве противоборца, Рыжий так оборотился навстречу, что Чёрный мигом уразумел: нынешний проигрыш достался ему поделом. И пёс замер, остановившись в каких-то пядях от разгневанного победителя.
Отточенный уголёк в пальцах Мулинги так и сновал над шероховатым листом…
Несколько долгих мгновений кобели стояли друг против друга, как два изваяния. Потом Чёрный медленно-медленно отвернул голову, виновато подставляя сопернику незащищённую шею. Где в ней находится яремная вена и куда следует пырнуть клыком для немедленного убийства – оба знали с рождения.
Рыжий сделал шаг, и это движение было исполнено истинного величия. Его морда нависла над холкой неподвижного Чёрного. Я победил, говорил весь его вид. Я сильней, и тебе со мной не равняться! Понимаешь ты это?
Понимаю и признаю, точно так же без слов, но вполне внятно ответствовал Чёрный. Ещё миг, и Рыжий, отвернувшись уже окончательно, легко побежал навстречу хозяину. Тот припал на колени – скорее обнять любимца. На белой шее кобеля не было ни крови, ни ран, лишь склеила густую шерсть чужая слюна.
Сегван Ригномер, увлёкшийся, как и все, неожиданным окончанием поединка, повернулся туда, где только что стояли его собеседники-итигулы. Но если он думал возобновить с ними разговор насчёт продажи собак, то его постигло разочарование. Горцы не стали дожидаться новых притязаний Бойцового Петуха и ушли. Три хвоста, три пушистых белых султана покачивались уже в отдалении – недосягаемые для корыстолюбца, словно снега священного Харан Киира, кои смертным заповедано попирать.
– Тьфу! – плюнул в сердцах Ригномер. Знавшие его подтвердили бы, что на сей раз он не просто по обыкновению вольничал, а был не на шутку взбешён. – Взять уйти от меня! Ну, я вам покажу, сопляки, что такое Истинный Зверь!
Шо-ситайнец Винойр подтолкнул локтем в бок молчаливого побратима:
– И отчего тебе не по сердцу наша забава? Ты же сам мне рассказывал, каких славных псов растят кое-где в ваших чащобах. Я и то удивляюсь, почему вы у себя не устраиваете подобной потехи?
А я, молча проворчал Волк, поистине удивляюсь, что это ты так веселишься. Щебечешь, ну прямо жаворонок над полем. Всем весело, один я удавиться готов…
И то правда. Мало поводов для веселья, когда два названых брата ночей не спят, вздыхая по одной и той же девчонке. Злая и опасная штука любовь! Самую крепкую и верную дружбу способна она отравить, обратить в ненависть и вражду… И вот, дабы не произошло между ними подобного, не далее как седмицу назад Волк с Винойром наконец-то обо всём поговорили начистоту, как достоит мужам. А потом кинули жребий, испрашивая у Хозяйки Судеб, кому из двоих остаться в городе и дальше ухаживать за Мулингой, а кому – собираться прочь, иного счастья искать. Жребий указал Волку остаться. А Винойру – укладывать перемётные сумы и седлать жеребца.
Оттого сегодня были два побратима особенно друг другу близки. Оттого на душе у венна царапались свирепые лесные коты. А Винойр едва не плясал, видно радуясь прекратившейся неизвестности.
Может, он Мулингу не так уж сильно любил?..
Он никак не желал позволить Волку отмолчаться:
– Или ваши волкодавы оскудели вместе с родом Серого Пса, который положил им начало?..
Отчаянные были это слова, ибо затрагивали в сердце венна ещё одну неисцелимую рану. Волк, впрочем, не переменился в лице.
– Тут ты не прав. Собаки не перевелись. Просто у нас не видят смысла стравливать их между собой.
И род, взрастивший нашу породу, тоже напрочь не перевёлся, добавил он про себя. ПОКАМЕСТ не перевёлся…
– Но неужели, – упрямо допытывался Винойр, – вам не любопытно сравнить кобелей и узнать, который сильнее?
Венн хмуро передёрнул плечами:
– А на что? Силой они и так меряются вдосталь, когда спорят за суку. Только в поединке с Лесным Охотником мало проку от такой доблести…
Винойр притворно задумался:
– Это как?
– А ты видел когда-нибудь, как Лесной Охотник бьётся с собакой? – Его побратим не заметил притворства. – Он не силой тягается, он стремится убить! Он пускает в ход боевые приёмы, которые никогда не использует против сородича, даже во дни ревности и любви! И собака не борется с ним, как со своим тут на Кругу, а грызётся, оставив всякое благородство!.. Не как воин с достойным воином, а как головорез в переулке!.. – Перевёл дух, помолчал и хмуро докончил: – Здешних победителей на волка пускать, что ярмарочного силача, который воз кирпичей поднимает… против нашего Наставника вынудить драться.