Дравиг не ответил. Он не знал, каким образом закрепить боковые паутины на уровне плеч так, чтобы они сохраняли свое положение на всем протяжении «моста». По ущелью гулял сильный ветер, под его ударами ослепительно-белые полоски подпрыгивали, метались из стороны в сторону, то натягиваясь, то провисая. Как только между собой не слиплись? Однако другой дороги не было.
— Ну что, Симеон? Мы, вроде, и так на месте засиделись. Пошли?
— По этому? Ты с ума сошел! Нужно сделать хоть какой-нибудь настил.
Найл только вздохнул в ответ. Как и всякий правитель, он мог доказать проходимость выбранной дороги одним-единственным способом — собственным примером. Найл поплотнее затянул пояс, проверил, насколько надежно держится в ножнах нож, решительно подошел к краю обрыва и взялся за среднюю паутину.
Ладони сразу прилипли. Правитель подумал о том, что свежую, чуть влажную нить не мешало бы присыпать песком, пылью или хотя бы вымазать грязью, но ни того, ни другого, ни третьего на каменистом склоне ущелья не имелось. Найл с усилием оторвал ладонь, перехватился поудобнее, подпрыгнул, закинул на паутину ноги, повиснув снизу, как капля росы на стебельке. Потом, по очереди отодрав и перекинув немного вперед руки, с усилием подтянул к себе нижние конечности. Лодыжки обожгло короткой болью, но правитель был к этому готов и только поморщился. Снова немного продвинул руки и опять подтянул ноги. И так — шаг за шагом. Боль в лодыжках постепенно ослабла — то ли привык, то ли все волосы уже повыдергивались. Ветер досаждал не столь сильно, сколь ожидалось — провисшая под тяжестью человека паутина металась не так рьяно, как «пустая». Сильнее всего выматывала необходимость каждый раз с огромным усилием отдирать ладони.
Налетел порыв ветра, слегка качнул правителя и весело поиграл с боковыми паутинками. Найл невольно вцепился крепче в хлипкую переправу и покосился вниз. Низа не было. Была зажатая между двумя отвесными стенами бесконечность с тоненькой нитью поблескивающей воды. У Найла резко перехватило дыхание и закружилась голова. Он зажмурился, прижавшись к толстой спасительной нити и, пожалуй, впервые возрадовался тому, что она прилипчива, как учуявшая поживу муха.
— Ты заболел, Посланник? — в словах Шабра ощущалась искренняя обеспокоенность.
— Что, боишься потерять основателя породы? — нашел силы отшутиться Найл.
— Нет, просто ты не успел дать распоряжение о направлении движения.
Чего у Шабра не отнять, так это умения оставлять последнее слово за собой.
Короткий диалог несколько взбодрил правителя и заставил думать о дальнейших действиях — не висеть же над пропастью вечно! Найл приоткрыл глаза, стараясь смотреть только на паутину, заставил себя оторвать правую ладонь, продвинул ее на полшага вперед. Потом левую. Подтянулся.
Прилетел еще порыв, качнул путника, и Найл с ужасом ощутил, как кто-то схватил его сзади за тунику и тянет в сторону.
— Кто здесь? — прошипел он сквозь зубы. Вместо ответа опять загудел ветер, и рывки за тунику усилились. Найл со всей ясностью ощутил, как долго, долго, очень долго придется лететь, прежде чем он врежется в камни на дне ущелья, и ладони правителя внезапно вспотели.
— Найл! — услышал он далекий крик ужаса, а влажные ладони тем временем очень медленно, но неуклонно соскальзывали с толстой, ослепительно белой веревки.
«Наверное, Мерлью кричала. Кто еще мог назвать меня по имени? — почему-то именно эта, совсем не возвышенная мысль первой пришла ему в голову в последние мгновения жизни. Вторая мысль оказалась еще глупее: — Почему у серых, как дорожная пыль, пауков получается такая белая, чистая нить?»
Потом ладони соскользнули.
Правитель ухнул было вниз, но тунику вдруг с громким треском потянуло в сторону — Найла развернуло боком и качнуло вдоль ущелья, — потом ткань поползла со спины на шею, правитель извернулся, как прикинувшаяся дохлятиной листорезка — раз, другой, — поймал тонкую боковую паутину, обхватил ее руками и сжал с такой силой, что почувствовал, как продавливается под пальцами упругий паучий субстрат.
Есть! Он держался!
Найл перевел дух, возвращаясь к жизни, и мысленно позвал пауков:
— Шабр! Дравиг! Кто-нибудь! Вы меня видите?
— Да, Посланник, — откликнулось сразу несколько голосов.
— Что со мной?
Дравиг коротко выстрелил «картинку» — и правитель увидел, как медленно ползет, свисая под средней, толстой паутиной, как порыв ветра подталкивает его в сторону и боковая паутина прилипает к тунике на спине, как ослабевает хватка и руки человечка начинают сползать, отрываются. Хотя Найл и знал, что жив до сих пор, но тем не менее ему опять стало жутко.
Впрочем, опасность еще не миновала — он висел, приклеившись ногами к средней веревке, вцепившись руками в боковую нить, а сама нить продолжала цепко удерживать тунику, задрав ее до затылка.
Найл ослабил хватку ног и попытался подтянуть их к себе, но лодыжки прилипли накрепко, и он просто подтянул среднюю паутину ближе. Чтобы освободить ноги, был необходим хороший рывок. Правитель мысленно взмолился к Богине о помощи, потом согнул руки и резко вытянул. Тонкая нить под рывком человеческого тела спружинила, просела вниз — он ощутил короткую резь в ногах, а потом полетел куда-то вниз, в бездну. Последовал новый рывок, правителя опять перевернуло, тунику содрало через голову, и Найл остался болтаться над пропастью нагишом, в одном только поясе. Хотя нет — еще и в сандалиях.
Паутинка вытянулась на всю возможную длину, а потом легко и весело подпрыгнула вверх. Найл воспользовался возможностью и закинул ноги на тонкую нить. Очень липкую — и сейчас это обстоятельство его порадовало.
После нескольких качков вверх-вниз паутина успокоилась, просев под тяжестью человеческого тела метра на три. Опасности схлестнуться с другими нитями больше не существовало и, хотя ветер продолжал всласть развлекаться с правителем, Найл добрался до противоположного края без особого труда. И тунику дотащил, на чистом упрямстве — взялся зубами, оторвал от паутины, да так и держал все время.