В Филадельфии, главном городе штата Пенсильвания (в Северной Америке), умер в 1866 г. один очень богатый плантатор. При жизни своей он любил прогуливаться по берегу гавани с огромной собакой ньюфаундлендской породы. Кличка этой собаке была Эпаминонд. Почему хозяин дал ей такое имя, осталось неизвестным. Может быть, он хотел почаще вспоминать честное и славное имя фивского полководца, умершего от ран (в 363 г. до Р. Х.), а может быть, еще и потому, что с этим именем он соединял честность, храбрость и отвагу своего Эпаминонда. Действительно, его Эпаминонд так же любил справедливость, как и фивский полководец, так же защищал слабых против сильных, спасал погибавших и проч. Жители Филадельфии знали про многие подвиги этой собаки, но не знали про один из них, за который она была почтена плантатором в его духовном завещании. Оказалось, что Эпаминонд когда-то спас жизнь и своему хозяину, несмотря на то, что он был владелец негров и стоял против освобождения от рабства этих несчастных людей.
«Мой водолаз, Эпаминонд, — было написано в духовном завещании плантатора, — спас мне однажды жизнь, когда я тонул, и чтоб вознаградить его за оказанную мне услугу, я оставляю ему после моей смерти ежегодную пенсию, равно как и служанке моей, Бетти, которая должна его кормить и быть его опекуншей.
Эта ежегодная пенсия должна выдаваться Бетти со дня моей смерти по 70 франков в день до дня кончины Эпаминонда.
Но когда умрет Эпаминонд, то она целый месяц после этого будет еще получать по 613 франков в день.
В день смерти Эпаминонда должна будет получать по 2250 франков в час.
В последний час жизни моей бедной собаки по 8170 франков в минуту, а в последнюю минуту по 2500 франков в секунду.
Поручаю моему нотариусу следить за точным исполнением этого завещания».
Сенбернардская собака по имени Драпо спасла жизнь человека весьма остроумным способом. Человек, которого она нашла, был засыпан обрушившейся снежной лавиной, так что у него оставалась свободной лишь голова.
Сначала собака старалась всеми силами отрыть этого несчастного, но снег был слишком тверд, и усилия ее оставались безуспешны. Тогда она начала громко лаять, тоскливо поглядывая по сторонам. Так как никто ей не откликался, то она побежала что есть мочи не в монастырь, но в деревню, находившуюся ближе к месту несчастья. Жители, видя, что собака прибежала одна, догадались, что случилось что-нибудь недоброе, притом же это подтверждалось и взволнованным состоянием верного пса. Они последовали за ним и спасли человека, который доверчиво ожидал помощи.
У какого-то человека, для чести которого лучше не называть его, был водолаз. Он хотел избавиться от него из экономии именно в тот год, когда на собак была наложена плата. Этот человек, желая привести в исполнение свое злое намерение, ведет своего старого слугу к Сене, связывает лапы его веревкой и с крутого берега бросает в воду. Собака до того билась, что разорвала веревку, и с трудом, едва переводя дух, выбралась на крутой берег. Злой хозяин отталкивает собаку, сильно ударяя ее дубиной, но при этом теряет равновесие и падает в реку. Он погиб бы безвозвратно, если бы собака его не была похожа более на человека, чем он. Водолаз бросается в воду, чуть-чуть не поглотившую его, чтобы спасти жизнь своему палачу. Это удалось ему не без труда.
Так собака умеет платить за зло добром!
VII
Умные и ученые собаки
Не все собаки в одинаковой степени одарены умом и смышленостью. И между ними, как и между людьми, есть умные и глупые; одних можно выучить многому, других почти ничему. Но и умную собаку нельзя выучить всему, чему захочешь: воспитание и обучение может только развить существующее, но ничего нового прибавить не может.
Подмечая те или другие способности у собак, люди выучивают их приносить пользу или служить для забавы.
Уже древние греки и римляне умели выучивать собачек из породы пуделей выделывать чудесные штучки, особенно в пантомимной игре. И в ближайшее к нам время появлялись иногда в больших городах труппы актеров из пуделей, болонок и бульдогов. Кто из нас не читал когда-нибудь об ученой собачке Мгонито, разъезжавшей по Европе. Гораздо меньше нам известны собаки-музыканты, но из этого не следует думать, чтобы эти четвероногие создания были лишены музыкального слуха. Пудель, принадлежавший Бешюти, умел аккомпанировать в пении своему хозяину и принимал участие в хорах. Другой пудель, принадлежавший богатому купцу Фридриху Шварцу, являлся даже строгим критиком в операх и концертах. Эта собака (Пюдль) настолько понимала музыку, что при каждой фальшивой ноте издавала нетерпеливое и досадное ворчанье.