— Если бы было так легко убедить себя в этом…
— Ты не пророк и не знаешь будущего, прекрати корить себя. Что сделано, то сделано. Трагедии случаются, главное то, как ты их преодолеешь.
— Хах, пророк? Нет, ты права, я не пророк, — почему же на языке от этих слов было столь горько?
И всё же, возможно я не пророк, но я по крайней мере имел представление о ещё одном варианте событий, который бы не привёл к крупномасштабной трагедии. Но я не захотел оставить эту проблему на волю судьбы, решил влезть, думал, что сумею справиться сам, что я ничем не хуже… Оказалось, что нет, я хуже.
Взгляд сам собой опустился на черные ножны с отполированным по краям декором из металла, где на черном фоне легко угадывался знак врат в Обливион.
Руки лишь сильнее стиснули поводья, а взгляд устремился дальше в глубь непрекращающегося снегопада.
Глава 18
Долгая однообразная дорога по суровому Скайриму выматывает, не только скукой, однообразием пейзажей позади и впереди, но и трудностями, поджидающими в дороге. И я не только о погоде, и не о возросшем уровне бандитизма из-за начала активной гражданской войны, но и о таких банальных вещах как привал, да, создание и обустройство привалов так же сильно бьет по шкале усталости человека. Чего уж говорить о создании места для ночлега в холодную снежную погоду, ведь пережить морозную ночь нужно не только людям, но и животным, а ещё они так же, как и путешественники-люди хотят есть и отдохнуть.
Впрочем, сегодняшним вечером я не стал останавливать неспешную ходьбу двух запряженных в упряжку повозки лошадей. Впереди, на высоких каменных стенах виднелись огни старого и мрачного города, стоящего на берегу Белой реки. И я, и Дженнаса с нетерпением ждали мига, когда мы минуем городские ворота и въедем на территорию Виндхельма. Должен сказать, что данмерка была в разы более приподнятом настроении нежели я, и причина была довольно проста — её травма. День за днём я наблюдал как она всё больше и больше проваливается в черную депрессию, неспособность сделать и шаг без чужой помощи сильно давила на неё. И ладно ходьба, а ведь если нужно было справить нужду, то без помощи со стороны она не могла даже встать, присесть и сделать своё грязное дело, ей нужен был кто-то кто подаст руку помощи в этот момент. Да, она и я разумом понимали, что это просто вынужденная необходимость, но менее неловко в такие моменты не становилось, и не раз замечал, как она стыдливо отводила взгляд в сторону.
Я пытался приободрить её, но видел, что толка от моих слов недостаточно, впрочем, чего ещё было ожидать. Ещё месяц назад она была прекрасным воином и красивой женщиной, сейчас же… Эх, это был очень сложный для неё период, надеюсь, что моя поддержка хоть как-то помогла ей сохранить душевное равновесия, даже если её гордость была нещадно избита за последние три недели. Но тут ничего не поделаешь, будучи посреди густых лесов, заснеженных равнин и крутых каменных склонов ни ей ни мне деваться было некуда. Не было рядом удобств моего старого мира, да уж, сейчас я с особой любовью вспоминаю простой унитаз, какая мелочь, но какая же полезная мелочь, никогда не оценишь, пока не потеряешь к нему доступ.
Да и дело не только в ограниченной беспомощности данмерки, примерно на половине пути у неё вновь сильно воспалилась поврежденная ступня и от боли она выла не хуже стаи волков при любой резкой качки повозки. У меня не было ни зелья, ни заклинания, чтобы облегчить боль в травмированной части её тела, так что ей пришлось сцепить зубы и терпеть около трёх дней, пока неделю назад нам по пути не попался идущий навстречу небольшой караван каджитов. Скума вещь запрещенная, очень сильный наркотик для зверорас вроде тех же самых каджитов, в людей и меров так же вызывает зависимость, но при этом обладает одним очень полезным побочным эффектов помимо галлюцинаций. Она была прекрасным обезболивающим, здешний аналог морфия. Риск присесть на это снадобье был велик, но боль, терзающая наёмницу всё же была больше, а потому пришлось покупать. Следующую часть пути Дженнаса провела в состоянии наркотического опьянения. Она раскуривала скуму особым образом, словно кальян, и за полчаса такого курения отправлялась в мир без боли, но с веселыми спецэффектами. С момента встречи каджитов внутри повозки стоял густой сладковатый дурманящий голову запах.