Радостной новостью было то, что рана на животе была странно зажившей, будто она не свежая, как говорят всё факты (труп рядом, разбитая телега всё указывало на обычное ограбление), а ей уже как минимум месяц, при этом возле меня валялись аловатые осколки разбитого в дребезги небольшого пузырька едва дотягивающего до 100 миллилитров. Понемногу приходило понимания того, что же со мной произошло, да и не только со мной, но и с телом в котором я оказался.
Пускай мои догадки могут бредом, пускай, но если есть хоть шанс, что всё вокруг меня реально то… То мне нужно осмотреть телегу.
До телеги было метров десять. Так мало и так много в моем состоянии. Десять метров ада, так я их видел. Но я должен был добраться до обломков. Я не чувствовал в себе уверенности подняться на ноги, скорее я знал, что стоит мне попытаться как тут же свалюсь на землю, вот только ползти на четвереньках я не вынесу. А значит выбора не было, как не было его и раньше, есть вещи которые просто нужно сделать через не могу и не хочу.
Встать с первой попытки почти вышло, было больно, снова и много, больше всего в жизни я ненавидел боль и сейчас мне казалось что в моей жизни осталась только она. Но я встал, хотел бы сказать что я гордо и уверенно стоял на ногах. Нет. Совсем нет. Куда уж более похоже, что стоило ветерку подуть немного сильнее и я упаду на землю, в объятия новой порции агонии. Ноги едва держали мой собственный вес, голова кружилась и неприятно гудела, в висках стучала кровь, всё тело сигнализировало о том, что оно работает в долг, едва-едва и на пределе своих сил. И я был благодарен уже за эту малость. Медленно, шатаясь хуже всякого пьяницы, шаг за шагом я добирался до почерневших от огня и даже в некоторых местах всё ещё горящих деревянных обломков. Наконец с последним шагом я едва не свалился, но вовремя успел ухватить бок перевернутой телеги, опершись на него, я начал изучать сохранившееся содержимое. А было всего нечего. В самой телеге ясное дело ничего не было, а если и было, то успело сгореть или было украдено теми, кто убил огромного человекоподобного кота и нанес рану в живот мне. Но вот в жалких метрах от повозки валялся разбитый деревянный сундук, а за ним кожаный походный рюкзак прямиком из средневековья.
Я не Шерлок Холмс, гениальный детектив, творение Артура Конана Дойля, я даже не доктор Ватсон, но даже мне из имеющихся улик вполне по силам восстановить сцену преступления. Два путешественника попались шайке шальных разбойников. Убили лошадь, чтобы не смогли убежать, затем прирезали кошака, а после второго путешественника. Подошли к повозке уже для более детального разграбления, как на шум и крики боя пришли мамонты, а с ними великан. Деятели вольной дороги видимо струхнули и, схватив что успели кинулись прочь. Примерно так я вижу эту ситуацию, иначе объяснить оставленный рюкзак, сундук и недобитого меня я не могу.
В стороне взревел один из мамонтов, а наблюдающий за ними великан лишь флегматично почесал себе спину огромной дубиной. На меня и мою деятельность они обращали ровно ноль внимания и хвала им за это.
Теперь от повозки нужно было добраться к рюкзаку и ящику. Бля. Снова терпеть боль в животе и груди. Ненавижу боль.
На этот раз получилось быстрее, возможно наконец подействовал адреналин, если моё тело вообще способно его вырабатывать или мне просто мерещится, последнее больше всего похоже на правду.
На мою удачу в рюкзаке я нашёл то что искал и о чем предполагал. Два маленьких красных пузырька. А ещё кусок сыра, хлеба, бутылку чего-то алкогольного и ломтики сушеного мяса. Помимо двух книг, которые открыл, но понять не смог, язык которыми они написаны мне был не знаком. Так было в первой, а вторую я не открывал, она была странной, лучшее что я могу сказать, что она вызывала у меня в руках покалывание и сосущее чувство в глубинах разума. К тому же на фиолетовой обложке уж слишком сильно выделялся узнаваемый для меня орнамент, будто кто-то используя три палки и точку попытался схематично создать изображение портальной арки. Её я просто кинул обратно в сумку, у меня не было сейчас времени заниматься этой странной книгой.
Всё своё внимание я уделял двум найденным пузырькам. Была догадка для чего они и что внутри них, но вот проверять было страшно. Может я сейчас одной ногой в могиле посреди черт знает где, но только одной ногой. И мне не хотелось прыгать второй ногой в эту яму.