Для А.Л. Миниа государственная политика особой важности означала трагический финал его личной жизни. В сущности, он тогда ощутил то же, что американский президент Эйзенхауэр в 1961 году, когда предупредил американский народ о неоправданно растущем влиянии ВПК. И то же, что ощутил Сахаров в 1962 году, когда, приложив все свои силы, так и не смог предотвратить бессмысленное ядерное испытание. Об этом Сахаров вспоминал двадцать лет спустя: «Ужасное преступление совершилось, и я не смог его предотвратить! Чувство бессилия, нестерпимой горечи, стыда и унижения охватило меня. Я упал лицом на стол и заплакал. Вероятно, это был самый страшный урок за всю мою жизнь». 40-летний Сахаров извлек этот урок – изменил свою жизнь и – в меру сил – жизнь страны.
75-летний Минц – и по возрасту, и по складу характера – такой возможности не имел. Он мог л ишь уйти, оставив свой институт на произвол судьбы – на произвол коснеющего военно-нромышленного комплекса. И не мог – не имел права – объяснить своим сотрудникам, что вынуждает его это сделать.
Он, конечно, понимал, что все его рекордные радиотехнические сооружения, как и Радиотехнический институт, появились на свет потому, что партия-и-правительство предоставили средства на это. Однако все предыдущие радиорекорды Минца имели вполне осмысленное назначение, независимо от того, что некоторых он добивался в качестве зэка, а других – под личным присмотром маршала госбезопасности Берии. Целью там было все более широкое радиовещание и все более глубокое изучение микромира.
Совсем иной была ситуация в конце 60-х годов, когда рождалось производственное объединение «Вымпел». Создавая новую технику, важно понимать, когда переходить к следующей стадии работ и переходить ли вообще. Поисковые исследования, конструирование и, наконец, производство – это затраты очень разных масштабов – по круто нарастающей. Военно-промышленные события конца 60-х годов, в сущности, показывали Минцу, как и Сахарову, насколько неэффективно руководство наукой и техникой, а значит, и страной.
А как было у Минца на душе накануне ухода, говорит такой эпизод. Он как-то пригласил к себе в кабинет сотрудницу, душевно близкую ему, и, пожаловавшись на отсутствие взаимопонимания с начальством, неожиданно сказал: «Дело идет к концу жизни. Когда я умру, институт, вероятно, будет меня хоронить. Чтобы меньше было хлопот, я тут набросал эскиз надгробного памятника. Возьмите – только Вам могу это доверить». Эскиз пригодился через четыре года.
После ухода Минца сотрудникам института оставалось утешаться памятью о своем первом директоре, любовным уважением к нему и… неведением. Во всяком случае, на уровне Д.Б. Зимина ни о каких стратегических сомнениях в проблеме ПРО никогда не говорилось. Есть постановление ЦК, и вперед! Зимин, надо сказать, не принимает изложенную выше гипотезу о том, что было на уме у Минца в конце 60-х годов. Он прекрасно помнит энтузиазм Минца по отношению к проблеме ПРО – на волне этого энтузиазма, собственно, он и получил в 1964 году лабораторию. Но это в 1964-м, и это – то, что Зимин мог видеть и знать по своему невысокому служебному положению в империи ВПК. Он ничего не знал о проекте «Аврора», зашита и поражение которого состоялись в 1967 году. Он даже не знал, что разрабатывал антенну для стрельбовой станции ПРО второго поколения (первое поколение делали не в РТИ).
К концу 80-х годов пирамида стрельбовой станции «Дон 2Н» заняла свое секретное место в подмосковном пейзаже, или – на советско-газетном языке – встала на защиту космических рубежей СССР.
К тому времени, впрочем, газеты перестали говорить сплошь советским языком. То было время гласности и перестройки. Эти простые русские слова сразу же вошли в английский язык, почти так же быстро, как когда- то, в 1957 году, вошло слово SPUTNIK.
Гласность, вероятно, виновата и в том, что Дмитрий Зимин смотрел на построенную с его участием пирамиду со все большей тоской. Росло чувство, что огромный труд несчетного числа людей фактически просто похоронен в этой пирамиде, как и в ее древнеегипетских предшественницах. Впору было завидовать тем, кто делал танки или автоматы, – эти оборонные изделия можно проверить, их могут купить, то есть можно как-то оценить, насколько эти изделия хорошо сделаны. Изделие «Дон» по-настоящему даже не проверишь (и не дай Бог, чтобы довелось проверить на деле). Подпись Заказчика о приемке – и все. Вспомним, как – от имени Заказчика – генерал Батицкий принимал в 1962 году проект противоракетной обороны Москвы.
Так ли опасны пираньи?
…Оказался он в реке. Скоро выбрался благополучно на берег. Идет и чувствует – что-то не то… Слышит: гремит все в нем и болтается. Оглядел себя… Боже праведный! Один скелет остался…
«Пираньи? Сидели мы в ресторане, смотрели на аквариум с этими рыбинами. Потом я не выдержал, – уж не помню, сколько было выпито, – подошел к аквариуму, сунул руку – не едят. Не хотят! Вот тебе и пираньи!» – такой анекдотический рассказ из уст «нового русского» автор услышал пару лет назад. А в самом деле, на что способны пираньи?
От Альфреда Брема до Игоря Акимушкина книги о животных пестрят рассказами о кровожадных пираньях. «Очень часто крокодил обращается в бегство перед дикой стаей этих рыб… Нередко рыбы эти осиливают даже быка или тапира… Добрицгофер рассказывает, что два испанских солдата… подверглись нападению [пираний] и были растерзаны» (A. Bpevi). Эти сообщения стали «классикой жанра». С появлением «Жизни животных» каждый гимназист узнал, что реки Бразилии кишат рыбами-убийцами.
Со временем стайки рыб переплыли из книг и статеек в залы кинотеатров. Среди «фильмов ужасов», снятых об амазонских хищницах, можно упомянуть фильмы «Пиранья» (1978) режиссера Джо Данте («Гремлины», «Внутренний космос») и «Пиранья-2» (1981) режиссера Джеймса Камерона («Терминатор-1 и II», «Титаник»). Сюжеты их схожи. На берегу живописного озера расположена военная база. Там выращивают пираний. Случайно хищницы попадают в воды озера и начинают поедать туристов…
… Первые сообщения о пираньях стали поступать, когда конкистадоры достигли Бразилии и углубились в дебри лесов. От этих новостей стыла кровь в жилах. «Индейцы, раненые пушечными ядрами и мушкетными пулями, с криками падали из своих каноэ в реку, и свирепые пираньи обгрызали их до костей» – писал некий испанский монах, сопровождавший в 1553 году искателя золота и приключений Гонсало Писарро во время грабительского похода в низовья Амазонки. (Описывая ужасных рыб, благочестивый монах даже не задумался, что испанцы, стрелявшие из пушек по индейцам, были ничуть не милее пираний.)
«Было бы наивно демонизировать пираний» – пишет немецкий зоолог Вольфганг Шульте, автор недавно изданной книги «Пираньи». Около тридцати лет он изучал этих тропических хищников и как никто другой знает их двуликую сущность: «Но было бы также наивно изображать их, как безобидных рыбок, совершенно не опасных для человека. Истина лежит посредине».
В Южной Америке обитает, по мнению разных ученых, от пятнадцати до тридцати с лишним видов пираний. Они питаются в основном мелкой рыбешкой, креветками, падалью и насекомыми.
Лишь немногие пираньи нападают на теплокровных животных; среди них, например, красные и черные пираньи. Зато эти рыбы скоры на расправу. Если птенец цапли, вывалившись из гнезда, неловко плюхнется в воду, «его окружает стайка пираний, – пишет В. Шульте, – и секунды спустя на воде плавают лишь перья».