У себя на родине эти хищницы – настоящие санитары рек (вспомним, что и волков называют «санитарами леса»). Когда в сезон дождей разливаются реки и под водой скрываются целые участки леса, многие животные не успевают спастись. Тысячи трупов перекатываются на волнах, грозя отравить своим ядом все живое вокруг и вызвать эпидемию. Если бы не проворство пираний, объедающих эти тушки добела – до кости, – то от сезонных эпидемий в Бразилии гибли бы люди. Кроме того, пираньи истребляют раненых и больных животных, оздоравливая популяции своих жертв.
Узнавая повадки пираний, можно лишь с горечью вспоминать, что одно время власти Бразилии, подпав под страшное обаяние легенд, пытались раз и навсегда покончить с этими рыбами и травили их разными ядами, попутно истребляя других обитателей рек. Что ж, в XX веке человек пережил «головокружение от прогресса». Ничтоже сумняшеся, мы пытались по-своему налаживать равновесие в природе, разрушая естественные механизмы и всякий раз страдая от последствий.
Туземцы Южной Америки давно научились уживаться с пираньями и даже сделали их своими помощниками. Многие индейские племена, живущие в Амазонии, в дождливое время года не утруждаются рытьем могил, чтобы хоронить сородичей. Они опускают мертвое тело в воду, а уж пираньи – прирожденные могильщики – оставят от покойного лишь «череп Йорика» и к нему немного костей.
Индейцы племени гуарани заворачивают покойника в сеть с крупными ячейками и вывешивают за борт лодки, дожидаясь, пока рыбы не соскоблят всю плоть. Потом украшают скелет перьями и с почетом прячут («хоронят») в одной из хижин.
С незапамятных времен челюсти пираний заменяют индейцам ножницы. Приготавливая стрелы, отравленные ядом кураре, индейцы надрезали их наконечники зубами пираний. В ране жертвы такая стрела обламывалась, тем вернее отравляя ее.
В наши дни в водоемах Европы и США тоже стали встречаться пираньи. Помнится, некоторые бульварные газеты сообщали и о появлении «рыб-убийц» в Подмосковье. Все дело в любителях экзотики, которые, заводя у себя необычных рыб, могут, пресытившись «этой игрушкой», выбросить их прямо в соседний пруд или канализационный сток.
Однако паниковать не надо. Участь пираний в нашем климате незавидна. Эти теплолюбивые животные быстро начинают болеть и гибнут, а уж зиму в открытых водоемах они вовсе не продержатся. Да и не похожи они на убийц, как мы убедились. Не так страшна пиранья, как ее малюют.
По статистике, человек куда опаснее для акулы, чем она – для него. Каждый год в мире добывают около 680 тысяч тонн акульего мяса. Суп из акульих плавников – традиционное блюдо в странах Азии. В одном лишь Гонконге в начале девяностых годов ежегодн о перепродавали до семи миллионов фунтов акульих плавников.
Бессчетное число акул кончают жизнь в огромных тралах, что тянутся за рыболовецкими судами. Стремясь побыстрее заготовить плавники и не возиться с остальной тушей, люди вырезают у пойманной, еще живой акулы спинной плавник, а ее изуродованное тело бросают назад в море. Что ж, разве мы не вправе назвать человека существом более зверским, чем акула? А ведь акула – санитар моря. «На то и акула дана, чтобы тунец не дремал». Она истребляет в первую очередь раненых и больных рыб и животных. Если белая акула и ее сородичи исчезнут, экологическое равновесие в океане нарушится.
Послание XXI веку
Борис Чадов
Цивилизация подошла к знаменательному рубежу, когда социальные и политические события, включая крупнейшие – войны и революции, по силе воздействия на мировой порядок (ход истории) начинают уступать событиям культурным. Как знак наступающих перемен, как пророчество и послание XXI веку прозвучала в мире жизнь выдающегося человека, Н.В. Тимофеева-Ресовского.
Книга «Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский» В.В. Бабкова и Е.С. Саканян вышла в начале года в московском издательстве «Памятники исторической мысли» (замечательная обложка – Н.В. с закрытыми глазами в духе Борисова-Мусатова, грозовые облака).
Бабков – биолог, генетик и историк науки. Саканян – биолог и кинорежиссер. Оба, каждый по-своему, знали Тимофеева-Ресовского, оба оценили значимость его личности и приняли деятельное участие в представлении ее миру в истинном свете.
В том, как написана книга, в свою очередь, много тимофеевского.
Книга представлена как историческая панорама, состоящая из трех частей или слоев: научный вклад Н.В. Тимофеева-Ресовского в естествознание XX века; его жизнь и социальные потрясения столетия, прошедшие по его судьбе, высвеченные в драматической истории борьбы за его посмертную реабилитацию. Третий слой – архивные приложения – та же жизнь, но бесстрастно рассказанная слогом документа. В качестве виртуальных «приложений» к книге остаются знаменитые фильмы о Тимофееве-Ресовском, сделанные Е.С. Саканян, – кинотрилогия о Зубре: «Рядом с Зубром» (1988), «Окота на Зубра» (1990), «Герои и предатели» (1991) и итоговый видеофильм «Любовь и защита» (2000), и ряд публикаций о нем, сделанных при участии авторов. Полнота и многосторонность охвата соответствуют тимофеевской манере схватить и обозначить явление в общей форме.
Н. Н. Тимофеева-Ресовская с детьми. Слева неправо: Виктор, Николай, Вера, Владимир, 1906 год
Впервые Тимофеев-Ресовский появился на общественном российском небосклоне в образе «Зубра» – так его назвал Д. Гранин в документальной повести, сравнив с сильным, величественным и уходящим в небытие животным. («Зубр не приручаем», цитирует Саканян зубровода Михаила Заблоцкого.) Действительно, у многих знавших Тимофеева-Ресовского оставалось трудно определяемое ощущение «не современности» его натуры.
Одно указание на причину «не современности» мы помним из рассказов самого Н.В. Тимофеева-Ресовского. Он шутливо говорит, что предпочитает вести себя «по возможности барственно». Другое, согласное с первым, содержится в книге: в заключении к первой части авторы ссылаются на речь Герберта Уэллса «Человек науки как аристократ» 1941 года, включенной Н.В. Тимофеевым-Ресовским в его коллекцию оттисков. «Не важно, беден он или богат, неуклюж или потрепан, – говорит Уэллс. – Без какой либо претензии на ложную скромность он должен нести себя как аристократ не только внутри себя, но и среди равных ему, нравится это им или нет. Он ключевой человек Нового Мира».
Постоянное и не подлежащее сомнению ощущение ценности своей личности и аристократическое пренебрежение тем, что «говорят все», оказываются не порочными, а ценными свойствами для творчества. То общинное поведение и умонастроение, что прививались в советской России и стали частью каждого из нас, Тимофееву-Ресовскому были чужды. Если к этому добавить вежливость и учтивость, черты не советского происхождения, то «ископаемость» Н.В. в глазах современников становится понятной.