Он постановил, что плавать мы будем в открытом бассейне с холодной водой, «тяжелой», плывется в ней плохо, и это, по его мнению, хорошо. Начинать будем в пять вечера, а кончать в восемь - это, конечно, поздно, значит, плохо, но в это время, говорят, работоспособность повышается, а это уже хорошо.
Он был высокий, толстый, с большой загорелой лысиной и совершенно непроницаемым одутловатым лицом. Одевался в темный костюм и серую пластиковую рубашку, явно не пропускавшую воздуха. Так ему больше нравилось. Звали его Серж Лютерович. Мы его фазу окрестили Сердце Лютера, а так как нетвердо помнили, кто он такой, этот немецкий Лютер, и что он там наделал, то быстро переименовали в сердце Лютое.
Уже после первой тренировки переименовали.
Наш динамовский автобус подъехал к еловому парку на берегу канала. Стоял серый, пасмурный день. Временами набегал резкий и прохладный ветер, который распахивал густые еловые ветки, показывая нам огромную несуразную трибуну, спускавшуюся к воде. За этой трибуной находился открытый бассейн, отгороженный от реки белыми рыбацкими поплавками. Перед выездом мы плотно пообедали и потому вышли из автобуса сытой, расслабленной походкой, с вожделением посматривая не на бассейн, а на уютную зеленую полянку между деревьями. Поспать бы!
Серж заметил наши затуманенные сытостью мечтательные глаза, усмехнулся, причем только одной своей толстой щекой, и сказал, что он пройдет по делам к бассейну, а мы можем недолго отдохнуть, прийти в себя после «через чур» сытного обеда. Так и сказал жестко и отдельно: «через чур». Мы повалились на траву, кто где стоял, и стали впадать в сладкую дрему.
Разбудил нас Серж, стоя среди наших раскинувшихся тел, как полководец на поле брани. Не обращаясь ни к кому специально, он сообщил, что вода - всего шестнадцать градусов, но это и хорошо: чтобы не замерзнуть, плыть будем быстрее. Горячей воды в душевой нет. Ремонт. Это тоже хорошо. Не будем греться, время терять. Все очень и очень удачно складывается. Кто-то из нас пробурчал, не поднимая головы: «Замерзнем». «Не замерзнете, — отрезал Лютое Сердце, — объем работы такой получите, что о холоде думать некогда будет».
Когда мы, сладко потягиваясь после дремы и зябко кутаясь в полотенца, рассаживались по скамеечкам около бассейна, тренер распорядился:
- Значит, вначале разминка — четыреста метров на спине, потом четыреста - на одних ногах без рук, потом четыреста — на одних руках без ног. Потом... — он, не поворачивая головы, косо посмотрел на наши ошеломленные лица, остался, видимо, доволен этим зрелищем и закончил: - Потом двести метров на одной руке, вторая вытянута вперед и двести наоборот. После разминки можете отдохнуть пять минут. Если, конечно, устанете, - совершенно иезуитски добавил он.
- Ну, а потом? — хрипло спросил оскалившийся Левка Зайцев. Он всегда мрачно улыбался, когда у нас бывали неприятности.
- Потом основная часть, - бодро ответил Серж. - Сегодня ускорение - тридцать раз по пятьдесят метров. Завтра - пятнадцать раз по сто метров, потом десять раз по двести, пять - по четыреста, два — по восемьсот и так далее. Работать так работать, не так ли, мальчики?
- После такой тренировки мы будем не мальчики, - сказал кто-то, - а крокодилы. По земле будет незачем ходить, проще плавать.
Даже в нынешние дни, когда пловцы стали тренироваться дважды в день и вылезают на сушу, только чтобы поспать дома, сходить в школу и на обратном пути сделать уроки (теперь сильнейшие пловцы очень молоды), подобная нагрузка не покажется маленькой. А мы-то ведь были многоборцами. а не пловцами.
- Так надо, — жестко сказал Серж в ответ на все наши вопросы и вопли. А потом мечтательно добавил:
- Зато через месяц поплывете, как лебеди, - плавно, быстро и легко.
Разделись мы и, сиротливо ежась под вечерним ветерком, пошли к бассейну. Вода, глубокая, темная, почти коричневая, ужасно непривлекательная, с противным, чмокающим звуком ударялась о бортики. Доски бассейна, пропитанные этой водой, были черными, скользкими и такими холодными, что кафельный пол в ванной показался бы в сравнении с ними горячей сковородкой. Уж лучше скорее в воду.