Прохор вытерся пушистым черным полотенцем, бросил его на стиральную машину. Подумал и комком сунул на полотенцесушитель.
Дурная привычка разбрасывать вещи была у него с детства. Лада терпеливо убирала разбросанную одежду, а Алиса не убирала. Она так же, как Прохор, кидала джинсы и блузки на стулья, и их жилище было похоже на пристанище бомжей.
Но ушел он не потому, что в доме не было чистоты и порядка.
Он ушел, потому что Алису не любил.
Прохор прошел на кухню, сел за стол и придвинул к себе кружку с заваренным чаем.
— Я ее не видел, — сказал он жене. — Ее увезли до того, как я приехал. Она выстрелила себе в голову.
Он отпил чай. Кажется, голова уже не болела.
— Или это сделал кто-то другой, — к собственному удивлению заключил он.
Полицейские версиями с ним не делились, но, насколько он понял, самоубийство они считали возможным.
На работу Денис не поехал, конечно. Во-первых, было уже поздно, а во‐вторых, не хотелось.
Ему хотелось, чтобы поскорее появилась Катя, и он прислушивался к доносящимся с лестничной площадки звукам.
Она вернулась поздно, в десятом часу. Он не был уверен, что хлопнула дверь именно Катиной квартиры, а не чьей-то еще, но, надеясь на удачу, нажал на кнопку дверного звонка.
Катя открыла почти мгновенно, еще не успела отойти от двери.
— Привет, — сказал Денис.
— Привет, — она устало улыбнулась.
Одну босоножку она успела снять и наклонилась, чтобы расстегнуть другую.
Он смотрел, как узкие ступни влезают в тапочки. Те были расшиты звездами неправильной формы, как на картинках в книжках восточных сказок.
Сама Катя на героиню восточных сказок не походила. У нее были русые волосы до плеч и серые глаза.
Она походила на Аленушку с картины Васнецова.
В детстве мама постоянно водила маленького Дениса по музеям и выставкам. Смотреть на картины ему было скучно, но походы даром не прошли, назвать произведения известных художников он мог сразу.
— Соседка с первого этажа застрелилась, — доложил Денис.
— Что? — с недоумением посмотрела на него Катя.
Без интереса посмотрела. Просто удивилась.
Он бы тоже удивился в подобной ситуации.
— Я утром вышел, а какая-то девушка заглядывала в окно соседки с первого этажа. Рыжая такая соседка, не знаю, как ее звали.
— Алиса, — подсказала Катя.
Она заинтересовалась, посмотрела на Дениса с любопытством.
Он привалился боком к дверному проему.
— В общем, подруга приехала к рыжей, звонила-звонила в дверь, а потом заглянула в окно. Они договорились встретиться, и подруга забеспокоилась. Говорит, что Алиса была очень обязательная, не могла не предупредить, если бы собиралась куда-нибудь уйти.
— Проходи, — перебила его Катя и, повернувшись, прошла в комнату.
Там был полный порядок и идеальная чистота. Но почему-то казалось, что жить здесь хозяйке не нравится и она приходит сюда только потому, что больше идти некуда.
Книги на полках шкафов стояли ровно и аккуратно, а между ними ровно и аккуратно стояли безделушки. Лет двадцать назад комната выглядела бы современно.
Катя села в кресло, Денис уселся в соседнее. Обивка на креслах была потертая.
— Рассказывай, — Катя улыбнулась и слегка ему кивнула. Улыбка получилась невеселой.
Денис не начал рассказывать. Он наклонился к Кате и спросил:
— Почему ты все время такая грустная?
Между креслами стоял журнальный столик. Когда-то такой же был у его бабушки. Та давно его заменила.
Катя резко отвернулась и закусила губу. Профиль у нее был красивый и благородный. Благородства прибавлял нос с легкой горбинкой.
— У моей близкой подруги горе, — призналась она, помолчав.
Денис уже решил, что ответа не дождется.
— У нее умер муж. Остались двое детей.
Она снова повернулась к Денису и снова невесело улыбнулась.
— Близкая подруга? — посочувствовал он.
Ему хотелось протянуть руку и погладить ее пальцы, лежащие на подлокотниках.
— Близкая. Очень близкая. — Катя опять помолчала и, вздохнув, поторопила: — Ну, рассказывай про Алису.
— В общем, полицию вызвал я…
Он говорил, она внимательно слушала.
— Я Алису очень давно знала, — сказала Катя, когда он замолчал. — Здесь раньше жила моя двоюродная тетя.
Что-то подобное Денис предполагал, квартира очень подходила одинокой старушке.
— Тетя меня очень любила, брала к себе на выходные. Я этот двор знала не хуже своего. У меня здесь подружки были. Потом все разъехались, никого не осталось.