— Игорь, смотри, кого я тебе привел, — сказал Дюжик, держа за руку пожилого мужчину с седой бородой и длинными пепельными волосами, рвущимися из-под красной банданы. За спиной у хиппи висела гитара. — Это Серега Белый, бывший руководитель ВИА в детском дворце.
Белый улыбнулся мило и непосредственно.
— Давай, Белый, покажи им.
Он сел на осколок бетона, когда-то державший лавочку, и заиграл популярный мотив. Рёшик, Володя и Аркадий Филиппович слушали, не ощущая ничего. Хипарь дождался момента, когда они приуныли, и заиграл блюзовую композицию, возможно, собственного сочинения. Музыка разлилась, как кисель по столу, и Рёшик в определенный момент почувствовал, что он — муха в этом киселе. Двигаться не получалось, думать о чем-то, кроме мелодии — тоже. Пользун с трудом покосился на Истомина и Дюжика — те пребывали в похожем состоянии.
Когда Белый закончил, воздух потерял плотность. Руки и ноги освободились от таинственных оков и двигались, как онемевшие.
— Такой человек пригодится, — сказал Рёшик и пожал Белому руку. — Добро пожаловать в воинствующие интеллигенты!
Когда командиры отошли, вокруг Белого образовался круг любителей послушать и подпеть. В занятиях объявили перерыв.
— Название какое-то корявое, — рассуждал Истомин, пока шли в киоск за кофе. — Интеллигентское войско — длинно и эклектично.
— Может, есть такой человек, который придумает название? Вообще нужен креативщик. Или пресс-атташе, чтобы популяризировать наши идеи.
— Что вы, Аркадий Филиппович, — засмеялся Рёшик, — мы и так прячемся, как можем, собрания назначаем почти телепатически. А вы хотите, чтобы нас арестовали и отправили туда, где мы и покамлать не успеем.
— Сидеть в засаде вечно нельзя. Мы многое можем и умеем, если умные люди услышат, что знания — реальная сила, нашего отряда пребудет многократно!
Из уст Дюжика речь о наступлении звучала так, будто аптекарь грозится набить рожу кузнецу за поцелуй руки своей супруги.
— Согласен, — поддержал Володя, — нужна демонстрация силы. Отсиживаться долго нельзя, правда. Люди и так без работы; еще месяц, ну максимум — до Нового года потерпят, и разбегутся. Жить-то надо.
Рёшику показалось, что он попал в антимир, в котором он и друзья поменялись телами. Причем, оба поместились в него и разговаривают с собой месячной давности.
Скинулись на три стаканчика кофе.
— У меня пока концы с концами сходятся, — поддержал Истомин. — Но рано или поздно в налоговой узнают, чем я занимаюсь. Отберут лицензию, останется только минимальная зарплата в поликлинике… нужно бить на опережение. Если не мы их, то они нас раздавят. У них варта, прокуратура, суды… А сейчас у нас преимущество — они не знают, что мы — сила. И если шарахнуть, как следует…
Рёшик поднял руку и внимательно посмотрел через дорогу.
— Похоже, уже знают.
У входа на стадион остановились спецавтобусы, из которых выходили вартовые. Пользун побежал к дороге, но Истомин и Дюжик догнали его и схватили за плечи.
— Ты здесь нужен.
— Чем ты поможешь?
Заговорщиков накрыли. Кто-то попытался использовать силу, но неумело. Вартовые скрутили десяток интеллигентов, остальные сбежали через дырку в сетчатом заборе.
— Наконец-то вы проснулись, — сказал Рёшик, наблюдая за отъезжающими машинами и говоря тол ли им вслед, то ли паре друзей. — С чего начнем?
Он допил кофе, сделал последнюю затяжку и выбросил окурок в урну. Промахнулся — огонек скользнул по ободу и упал на землю.
— Я очень извиняюсь, — произнес мягкий сочный голос, — но курение в общественных местах у нас запрещено. Статья сто семьдесят пятая административного кодекса.