— Ладно, назвал я, допустим, и что?
— Дальше — три варианта. Во всяком случае, распространенных. Удар, защита или лечение. После высказывания представляете, что вы бьете противника. Не получается — представляете, что защищаетесь. Опять не выходит — лечите.
— А лечить можно любой орган?
— Точно не знаю. Думаю, любой.
Карп Наумович хлебнул чаю, закусил печеньем и мечтательно поморщился.
— Полезное свойство, — произнес он и допил, будто осушил стакан с коньяком.
Начали прикидывать, в какой области Карп Наумович знаток.
— В финансах разбираюсь, — вспомнил он. Гость оживился, а Несусвет осекся: — Но то, что знаю я, и не знают другие, вслух говорить нельзя.
Оказалось, что Карп Наумович сведущ в документообороте, но ГОСТов и нормативов не знает, а лишь соображает, как документы подделывать. Об этом тоже нельзя распространяться.
В области специальных знаний ученик «плавал», общая эрудиция — низкая, только узкочиновничьи навыки, граничащие с уголовными повадками.
У Несусвета было высшее образование, но отсутствовало среднее.
— На первый раз неплохо, — соврал посетитель, — завтра продолжим. А вы за это время подумайте, пожалуйста, в чем разбираетесь лучше других.
Карп Наумович вспомнил, что за пять лет поднаторел в анатомии желудочно-кишечного тракта, но прикусил язык — незачем знать посторонним.
Размочив очередную галету в новом стакане чая, Карп Наумович облизал ее и выбросил к чертовой матери в корзину…
…В отличие от Несусвета, министерство безопасности к выгодам знаточества присмотрелось давно. И осведомители у силовиков (название пришлось кстати) появились гораздо раньше. Проблему представляла умственная ограниченность личного состава. Рядовые и сержанты, пришедшие в армию, чтобы впоследствии работать в варте, наотрез отказывались понимать алгебру, геометрию и физику. Остальная школьная программа, от которой они бежали, восторга тоже не вызывала. Лейтенанты и капитаны, в особенности технари, с точными науками кое-как дружили, но с гуманитарными рассорились вдрызг. Старший офицерский состав проявлял некоторую склонность к аналитике, но совершенно не мог ее реализовать из-за поврежденного службой разума и хронического алкоголизма. Генералитет вовсе хранил молчание, невозможно было понять — знают ли наверху гораздо больше положенного или не знают ничего.
Единственный выход виделся в наборе штабного персонала и прочих белоручек — связистов, архивариусов, переводчиков, писарей, киношников, программистов и других армейских бездельников. Тех, у кого есть время читать. Но сорвать их с теплых мест на боевые дежурства оказалось непросто: находились высокопоставленные заступники. Однако нашлись и добровольцы, которые по ряду личных причин ненавидели вшивую интеллигенцию как искаженное отражение в грязной луже. Таких активистов набралось около сотни, из них и сформировали «роту боевого слова», сокращенно — РБС. Действовала она в Столице и выполняла конкретную задачу: в боевых условиях изучить противника и овладеть приемами его борьбы…
…В самом начале второго визита тренера Карп Наумович хотел выдворить его, и не то, что покровительствовать, наоборот — отобрать бизнес. Но Гоша вовремя подсказал — не стоит так сразу. В профессиональном спорте были случаи, когда успешными тренерами становились люди, не бывшие спортсменами. Один известный ныне наставник даже был освобожден от уроков физкультуры. Для тренера важно объяснить. Он, как режиссер, лепит спектакль из актеров. Последнюю сентенцию, как и слово «сентенция», Смык подслушал в буфете оперного театра, куда патрон притащил его в очередной раз, выгуливая Фиру.
Карп Наумович прислушался. Во-первых, потому что не увидел личной заинтересованности Гоши в процессе обучения. Во-вторых, Смык славился озарениями, которые поначалу воспринимались как приступы тупости.
Занятие началось с повторения пройденного. Несусвет по памяти назвал необходимые условия возникновения силы — злость, мысленный выбор оружия, направление силы на удар. Хотел быть лекарем и самому себе вылечить гастрит.
Но лекарем — не получалось. Получалось — боевиком…
…Ежедневные занятия длились неделю.
Впервые за пять лет Несусвету захотелось курить. Нет, хотелось постоянно, но отчетливое желание сделать это, наплевав на запреты врачей и собственное здоровье, лезло наружу только на тренировках. Приходилось сбивать порыв пустырником.