На какой-то миг ему даже показалось, что это фантастическое, давным-давно оставленное чувство вернулось, наполняя дрожащие внутренности сладковатым покоем надежды.
Гроза крепчала, а тепло росло, будто убаюкивая странной, неистовой колыбельной. И когда он уже был готов улыбнуться, вопреки всему, гроза его опередила, улыбнувшись прежде.
...реакция проглотила его...
"Небо застилал белоснежый ковер пульсирующей мощи.
Пузатые, вздутые ганглии пламенно сияющей массы переливались, извивались, напоминая лоснящуюся броню мирового змея, под которой крылась пугающая сила могучих мышц. Плазменные канаты белоснежных артерий сокращались и вибрировали, распуская призрачным бутоном волны концентрированной энергии.
Неконтролируемые разряды порождали своим мерцанием шелкопрядовы нити из которых понемногу сплеталось молочное сукно нестабильного пространства.
Черно-белая феерия живой материи, калейдоскопом чертила смутно знакомые ландшафты, залитые призрачным туманом, от которого в перламутровую рябь небес устремлялся перевернутый смерч гигантских размеров.
Прохладная, остро сдавливающая безучастность чувствовалась внутри его такого нового потустороннего и эфемерного создания. Вышитого проводами нейронных вспышек среди бурлящего облачка белесого тумана.
Он вдруг узнал свой теперешний дом и, кажется, даже заметил в окне отголосок тени рыжего друга. Услышал голодный скрежет бесплотного желудка убийцы, что выпотрошил молодую пару по соседству, а теперь принялся доедать встреченных утром патрульных, почему-то стараясь обходить его стороной.
Но все это было неважно. Воронка торнадо, чьим сердцем, почему-то был убогий микрорайон, готовилась в последнему, решающему мотку своей, доселе чуждой земной природе, оси.
Что-то подсказывало, что именно этот поворот может оказаться катастрофой для места, где ему довелось провести почти три года своей жизни.
Никогда не спешивший с выводами и принятием решений, сейчас он четко осознал необходимость участия. В отличии от остальных, что были здесь лишь тусклыми тенями, скорее даже призраками, лично его туманный клочок естества куда более походил на сияющее безумство стихии, что стремилась выкорчевать из окружающего мира саму суть.
Помочь он точно ничем не сможет. Но вот ослабить удар было вполне в его силах. Почему-то осознание этого было таким ясным и острым, что не задумываясь он сам преобразовался в некое подобное молнии.
Мгновение или вечность спустя, он уже растворялся в расщепляющем бытие пламени, впервые в жизни двигаясь навстречу течению.
Сколь же великим было его чувство вины, что искупить решил он именно таким образом? Об этом подумать Лев уже не смог, ведь воронка схлопывалась и последним что он успел воспринять среди некогда родных реалий, был практически сплетенное из бурлящего света облако с до боли знакомым силуэтом внутри.
Они, все-таки, попрощались. Пусть даже так..."
Глава 1
Наследие Гвиссеада
Жалящий, рассекающее острый и леденящий, ветер гулял свободной, хозяйской походкой, проникая в каждую щель, закоулок и даже в душу. Особенно в душу. Ведь именно ей он приносил болезненно жгучее понимание трагедии, что некогда случилась в древнейшем и легендарном городе.
Могучая и почти что сказочная обитель несметного количества народов, напоминала покореженный, сгнивший и давно пережеванный столетиями, костяк, столь же мифического зверя. Серое, обглоданное бурями и временем, сооружение чем-то ассоциировалось с гигантским следом от подошвы на, не высохшей после дождя, грязи, щедро присыпанной вековечным прахом.
Столь же рельефно искалеченными выглядели обломки кварталов и районов, размываемые отблесками, пока еще не перетертых в пыль костей и хрящей. Некогда бывших животрепещущим телом гордого и славного существа, а не трухлявым скелетом.
Небо, затянутое опухшими от носимых ливней и снега тучами, казалось мутным отражением мертвого материка. Когда-то, давным-давно, застроенного сверкающим великолепием вершин архитектурной мысли. Сегодня в мировом граде тенились забвение и скверна.
Сопряжение Стихий исказило и навсегда переменило мир. Даже подступы к планете навеки останутся вечной частью Шторма. Природный катаклизм рассек устоявшиеся законы природы, размашисто и громко, истончая планарные структуры планеты настолько, что ее не то что нельзя назвать обитаемой, - сам факт ее существования считался феноменом. Таких мест не может и не должно существовать. Таких мест не может и не должно существовать.
Но они существуют. И не только здесь. Аномалия, загадка, суть которой столь же таинственна, как и происшествия ее вызывающие.
Реймар смотрел на эту жуткую картину с палубы оринависа, ежась и неосознанно постукивая зубами. Не только от жуткого мороза, что, к слову, прорывался даже сквозь взвинченное до максимума отепление. Вероятней, - от ощущений, вызванных подобным зрелищем.
Мир за пределами транспортного средства, на первый взгляд мог показаться безжизненной пустыней.
Но лишь на первый взгляд. На самом деле здесь кипела жизнь. Просто в несколько ином и совсем чуждом для существ из крови и плоти, понимании. Могила, заживо погребенного мира, кишела жизнью. Пришельцы из стихиальных и совместных планов бытия, заселили руины столь же плотно, как некогда их населяли обитателя материального мира.
Увы, сказать что здесь собрался "цвет" потусторонней нации, - значит нагло соврать. Наоборот. Все самые отвратительные, жуткие и природопротивные создания, которые только существуют, обжили здешние края. Называть их опасными было попросту бессмысленно, в силу непоколебимой очевидности этого факта.
Чему удивляться? Извне мир выглядит как высушенная коррозией глобула, укутанная черной сетью межпространственной заразы. А за этой тьмой скрывается... Лучше даже не думать, что там на самом деле скрывается. Раз даже в Орикасе, мир выглядит, как искорёженный чумой и заразой, плод.
- Капитан, - обратился к Реймару вышедший из рулевой Шен, - Радары показывают множественные скопления эфириазной массы.
Ассистент задумался на мгновение, после чего добавил:
- Предпочтительно скверного характера...
- Сам вижу, - хмыкнул Реймар, мысленно согласившись со сравнением помощника. - Но задания это не отменяет...
"К сожалению", - уже про себя добавил капитан оринависа, все так же опираясь на фальшборт у дальнозорного визиря.
Реймару не хотелось идти в руины Гвиссеада. Не хотелось выходить из орикасового судна вообще. Как и изначально браться за поставленную Комитетом задачу. Сколько экспедиций уже сожрал этот треклятый город? Десяток? Сотню? И это только официальных, а с тайными, как, собственно, и эта, - подумать страшно.
Но особого выбора у бывалого навигатора по эфирной бездне не было. Слишком крепко комитетчики взяли его в оборот. А обещанные привилегии и прощение всех грешков, некогда вполне удачно промышлявшему контрабандой, оринавту, были чересчур щедры для Комитета. Особенно для Комитета.
Попахивали от этого дельца весьма разительно и ядрено. Но...
- Наш экипаж... м-м, в предвкушении, - неуверенно и слегка смущенно продолжил Шен, наблюдая за реакцией своего капитана.
- Дай угадаю, - угрюмо буркнул Реймар еще больше мрачнея лицом. - Этот с...
- С-сла-а-авный господин Морритас, не так ли, капитан Реймар?! - прошелестел, вдруг рядом, мягкий и вкрадчивый тембр "горячо любимого" капитаном пассажира.
Реймара передернуло и он едва удержался чтобы не отскочить от возникшего из ниоткуда мужчины. Скорее даже парня. По-крайней мере с виду.