Естественно, недовольство существующими порядками возникало. Зрело, копилось, иногда вырываясь наружу в небольших инцидентах. Только все это социотехнологов и психотехнологов называли глюками системы, не оказывающими критического влияния на ситуацию в целом. Рассказывалось об огромном запасе прочности существующей реальности, ее фантастической устойчивости. Редкие мнения о том, что нужно хотя бы попытаться что-то сделать игнорировались, такие люди шельмовались, преследовались, а иногда и физически уничтожались. О последнем, конечно, не писали газеты и журналы, не трубили известные СМИ. Больше шептались, с оглядкой передавая друг другу новости о странно исчезающих людях.
До сегодняшнего дня, во власти, вообще, царили самые оптимистичные настроения. Все эксперты, сидевшие в высоких кабинетах или находящиеся на «подкормке» у нее, в один голос твердили, что нет никаких внутренних угроз. Социум в основной своей массе стабилен, нейтрален, как камень, и индифферентен ко всем событиям. Словом, ему все равно, что вокруг творится, лишь бы его кормили. Призывали не брать в расчет социальную активность…
Получается, власть в лице Вяземского крупно облажалась, по-хорошему, сама запустив весь этот процесс. Все это очень походило на процесс, описанный одним малоизвестным французским философом Этьеном Мари Саттоном и названный им эффектом «последней капли». Он перевел психологическую теорию с одноименным названием на социотехнологические рельсы, расставляя те же самые акценты. В его понимании, социум, общество могло долгое время находиться в стабильном состоянии, внешне демонстрирую абсолютную индифферентность к разным событийным раздражителям и полную управляемость. Внутренне же, на неосознаваемом уровне в социуме могут протекать сложные и противоречивые процессы, как правило, с отрицательным вектором, что сложно определить даже многофакторными исследованиями. В таком состоянии общество могло находиться годами и даже десятилетиями, консервируя на глубинном уровне недовольство существующим положением дел. Все могло измениться совершенно неожиданно. Некое событие случайным образом выступало триггером (или так называемой последней каплей, что и послужило для наименования эффекта), запускавшим целую сеть процессов. И все вспыхивало, как сухие ветки в жаркий июльский день.
Такой последней каплей стали налеты Бельского на социальные магазины, многофункциональные центры раздачи (или в некоторых случаях продажи) продовольственных пайков гражданам, находящимся в социально-неблагополучном положении. В последние годы и так слишком активно муссировалась тема закрытия таких магазинов, что ставило сотни тысяч подданых-немагов практически на грань голодной смерти. Естественно, уничтожение социальных магазинов было воспринято именно в таком ключе. Мол, власть, а точнее проклятые маги, наконец, решились избавиться от остальных. Кому такое понравиться?
Ошибкой власти стало активно тиражируемое в СМИ обвинение магоненавистников в смерти императора и его старшей дочери. Все подавалось так, словно существовала реальная разветвленная и мощная организация сопротивления, которая боролась против магов. Рассказывалось, что магоненавистникам удалось пробраться буквально во все государственные структуры и специальные службы. Нагнетая обстановку, как выяснилось, власть сама копала себе этим могилу. Ибо начало беспорядков многие восприняли, как самое настоящее восстание магоненавистников. Вброшенная в народ картинка могущественной организации, боровшейся с магами, начала жить своей собственной жизнью…
— Хва… тит! — вдруг проревел Вяземский, буквально взрывая висевший в воздухе оперативного зала шум и гам. — Приказываю, полностью блокировать столицу! Поднять по тревоге гарнизон, внутренние войска, специальные части! Вырвать с корнем все это дерьмо! Изолировать все информационные сети! Ни единого слова не должно вырваться наружу!
Взявшие под козырек, люди в военных и гражданских мундирах уже начали связываться с соответствующими службами.