Парень не понимающе мотнул головой. Что такое опять случилось? Что за херня? Он поднес к лицу руки и с удивлением уставился на них. Свечение, окутавшее их уже почти исчезло. Что произошло? Почему его сила так странно ведёт себя: то вырастает до самого предела, то резко пропадает? Как это понимать?
— Что здесь, б…ь, происходит? Неужели Захарьина что-то со мной сделала? Подсыпала в еду какую-то гадость и прощай… Черт! Она же говорила…
Тут он едва не подпрыгнул — вспомнил слова целительницы про то, что земля и камни здесь плохо влияют на магические способности. Помнится, говорила она что-то про блокирующий эффект местной почвы. Мол, в ней много одного элемента, который на магом угнетающе действует, вызывает постоянную слабость и не дает сосредоточится.
Тьфу! Сплюнул Алексей с досады. Вот в чем разгадка! Он тут напрягается из всех сил, пытается раскачать свой магический источник, едва головой о камни не бьется. Выходит толку все равно не будет.
Вот тут-то на него накатило знатно, «по-человечески». Он как стоял, так и свалился на голые камни. Словно стержень из него вынули. Сил вообще не осталось.
— Мать-то вашу… Реально что ли замуровали? — прошептал он.
Точно, законопатили живым под землю. Не в тюрьму или какой-нибудь исследовательский центр, а в землю закопали, чтобы хорошенько помучился перед смертью. Ни хреново девки пляшут, если снизу посмотреть.
— Б…ь!
Оторопело бормоча, Алексей подполз к завалу и начал судорожно копать. Словно обезумев от отчаяния, он стучал по неподдающимся камням кулаками, долбил по ним ногами, пытался стучать по валунам снятыми ботинками.
Когда же это всплеск отчаяния прошел, он снова рухнул вниз. Тело окончательно отказалось двигаться. Болело буквально все — каждая мышца, суставы, сухожилия, органы. Подземелье, словно ненасытный вурдалак, высосало его до дна и оставило лишь пустую оболочку.
В добавок ко всему этому отчаянно хотелось пить. Сводящая с ума жажда напоминала, что он уже больше суток ни глотка не пил. Язык распух и, казалось, не помещался уже во рту. В горле было сухо как в пустыне. Трогая влажную стену тоннеля, парень уже был готов слизывать капельки влаги на ней.
— Засада настоящая… Черт…, - следуя за влажной дорожкой, тянувшейся со стены и по полу, подросток заполз в одну из келий. Втиснулся в натуральный каменный гроб, выдолбленный в известняковой почве. В одном из ее углов наткнулся на углубление, в котором и скапливалась вода.
Тут же руки подогнулись, и он рухнул на живот. Стал как животное лакать живительную жидкость. Господи, какое это было счастье. Вода словно чудодейственное средство наполняло его иссушенное тело и возвращало к жизни.
Самочувствие стало лучше. Поднялось и настроение.
— Вроде, получше стало. Сейчас бы еще погрызть что-нибудь, — он перевалился через невысокий каменный выступ, где и устроился по удобнее. — Неплохо мяса бы кусок… Жаренного… Чтобы с хрустящей корочкой, ароматный, — рот наполнился слюной, недовольным бурчанием отозвался пустой желудок. Мол, что это за вынужденная голодовка? — Черт, слюной тут захлебнешься… Больше суток ничего не ел. Желудок к животу прилип.
Соблазнительные картины разнообразных блюд, как он не гнал их, все равно продолжали будоражить его воображение. Непрерывной вереницей перед его глазами проходили — пышущий жаром ароматный плов с золотистыми кусочками мяса, густой наваристый борщ с белоснежными островками сметаны, рассыпчатая гречневая каша с острым мясным подливом, пряный рассольник. Все новые и новые кушания появлялись перед ним, буквально сводя его с ума своим видом, кажущимися ароматами.
Это была настоящая изощрённая пытка, которую он устраивал сам над собой.
Пытался не думать ни о чем съестном. Старался выбросить из головы любые намеки на что-то съедобное. Куда там. Никакого толку не было от его усилий. Сколько бы он старался не думать о еде, она, наоборот, упрямо лезла ему в голову.
— Хоть чего-нибудь бы на язык! Хоть корку хлеба! — взмолился Алексей куда-то в темноту. — Распроклятую корку хлеба пожевать!
Схватился за карманы полушубка. Может что-то завалялось. Захарьина же держит во дворе всякую живность. Наверное, таскает в карманах что-нибудь для своих любимцев — орешки, хлеб, сушеные фрукты. Даже заплесневелые корки сгодились бы сейчас. Пусть будут крепкие как камень, пусть покрыты плесенью. Съел бы, сожрал с дикой радостью. Добавки бы еще попросил.
Пошвырялся в правом, затем левом кармане. Ничего полезного. Пальцы натыкались то на старый металлический ключ от замка, то на приплюснутый коробок охотничьих спичек, то на резинку для волос.