— Даже прямо не знаю, что и сказать, — растерянно протянула она, переводя взгляд с рисунка на дочь и обратно. Не менее удивленным было и у той личико. Мол, а почему ее никто не хвалит? Красивый же рисунок. — Как, вообще, тебе в голову такое пришло? Подожди-ка…
Она вдруг вспомнила, что уже где-то видела нечто похожее. Был очень похожий рисунок — такой же чуждый, внушающий страх и поразительно реальный.
— Точно! Мила! — строго посмотрел она на дочь. — Опять тот альбом смотрела? — та покаянно опустила глазки и начала жалобно хлюпать носиком. И как на такое чудо обижаться? Захарьина долго не продержалась, сдалась. — Не реви, чудо ты мое в перьях. Не реви, говорю… И что ты к этому альбому прицепилась? Что в нем нашла? Ладно, беги, неси альбом. Будем вместе смотреть, раз уж тебе так интересно…
Мила радостно захлопала в ладоши и, соскочив с колен матери, припустила в другую комнату.
Проводив ее взглядом, женщина задумалась. Слишком уж часто стали всплывать в ее жизни рисунки из того альбома, который, как она думала, уже давно похоронен на задворках ее жизни. И не думала, что когда-нибудь достанет его, подарок дорого сердцу человека, о котором много — много лет ничего не слышала.
— Плинесла, мама, — прерывая ее мысли, на колени лезло кудрявое чудо с большим альбомом. — Давай, смотлеть…
Только, нахлынувшие на нее, старые воспоминания было уже не остановить. Словно плотину прорвало. Листая необычные рисунки, женщина мягко улыбалась, вспоминая того, кто оставил в ее душе неизгладимый след. Вставал перед глазами силуэт высокого сильного мужчины, обнимавший ее сильными руками. Слышался его бархатный с легкой хрипотцой голос, от которого приятно заныло где-то глубоко внутри. Захарьина подернула плечами, словно почувствовав на них его ладони. К сожалению, ее обнимал лишь шерстяной плед. С тяжелым вздохом она опустила взгляд на рисунки.
— … Это ведь колабль, мам? — услышала она вопрос дочери, тыкавшей пальчиком в какой-то удлиненный треугольник на фоне огромной планеты. Захарьина бросила на него взгляд и в голове тут же всплыли когда-то слышанные слова — «сверхдальный малый посыльный корабль». — А там сто такое? Клуглое и больсое?! — пальчик уже показывал на висевшую в пространстве планету, окруженную несколькими концентрическими кругами. — Сто молсись?
Целительница продолжала молчать. Не хотела она ничего вспоминать. Решительно схватила альбом и закрыла его.
Вырвался
— //-//-
Небольшая группа людей пробиралась по узкой тропке, припорошенной снегом. Первым шел невысокий крепко скроенный мужчина, затянутый в хорошо подогнутый зимний камуфляж. Движения скупые, шаг осторожный, крадущийся, карабин висит так, чтобы его можно было выхватить в любой момент, — все это и многое другое выдавало в нем бывалого, опытного охотника.
Следом вышагивала молодая парочка, явно влюбленные. Девушка и парень в ярко-оранжевых пуховиках держались за руки и не сводили друг с друга глаз. То и дело хихикали, обмениваясь лишь им понятными шутками. Последним держался худой, как жердь, человек. Новичок в лесу: дыхание шумное, тяжелое, туристический пуховик висит мешком, рюкзак подпрыгивает и бьет по спине при каждом шаге.
— Мастер, передохнуть бы. Почти час уже идем, — жалобно прохрипел худой, останавливаясь у развесистого дуба и переводя дух. — Больно быстро идем.
Тот, кого назвали Мастером, криво улыбнулся и придержал шаг. В каждой туристической группе, что он вел в Темниковский заповедник, обязательно оказывался один или два раздолбая, которые весь маршрут «мутили воду»: или метили каждое дерево, или в своих коммуникаторах постоянно висели, или постоянно тренедели. Эти же, вообще, никакие оказались. Подготовки и выносливости ноль. Ногу ставить не могут. По лесу идут так, что шум стоит на сотни шагов вокруг. Километр пройдут, привал им подавай. Какой им туристический маршрут? Вышли бы в ближайшие посадки и там пикник организовали.
— Хорошо. Будет вам привал. Пятнадцать минут, — буркнул проводник и начал снимать рюкзак.
Парочка тут же принялась целоваться. Мастер бросил на них косой взгляд и покачал головой. На каждом привале одно и тоже повторяется. Один дышит, как лошадь, пенек ищет, ищет, чтобы присесть; другие набрасываются друг на друга, оторваться не могут. Видно, придется их попугать немного, чтобы немного привести в сознание и поход прошел поинтереснее.