Аскад подумал-подумал и согласился. Никто не ожидал от него такого. Думали, оскорбится. А он выслушал и говорит:
— Зачем же доверяете выпускникам технику? Им же стажироваться не меньше года надо, а потом уж на самостоятельную...
— С дипломами ребята были, — оправдывается Ковус. — Думал, мастера, а оказалось — пшик.
— Ковус, — это же единичный случай, — вступил я в разговор.— На молодежь можно положиться.— Я достаю из кармана письмо от Чары. — Вот тут секретарь райкома комсомола советуется с нами: не побывать ли нам в танковой роте? Скоро демобилизация у танкистов, могли бы солдаты помочь...
— Мне об этом Аннаев тоже говорил. Это хороший совет. Надо попробовать, — соглашается Ковус. — И знаешь, где могли бы нам помочь танкисты? На «электричках». Если тридцать человек сагитируем к себе в Кельтебеден, то все одиннадцать экскаваторов переоборудуем на дизельное топливо. Это замечательная идея! — восклицает он.
Он садится за стол, берет лист бумаги, карандаш и начинает прикидывать:
— Моторы снять и отвезти на мехремзавод в Мары — раз. Поставить баки — два. Но во всех случаях потребуется транспорт и много рабочих рук. Понимаешь?
Я не очень-то силен в технике. Копался когда-то в авиационном моторе, что-то помню. Но экскаватор для меня — темный лес. В расчеты Ковуса не вмешиваюсь. Думаю о другом: как увлечь увольняющихся в запас танкистов на стройку канала. Ярко надо преподнести, черт возьми. Здесь ведь, действительно, настоящий полигон жизни. Тут все свои силы, всю свою духовную мощь человек может открыть.
Не заметили, как вошел Аскад.
— Ковус, керкинцы едут, — вывел он нас из задумчивости. — Целая колонна машин. Солярку из Мары везут.
Выходим из домика. Видим, вся низина у колодца заставлена бензовозами. А машины все прибывают и прибывают. Приезжие начинают подниматься к нам. Подходят. Здороваются. Один говорит:
— Когда же вы свою электротехнику уберете с дороги? Скоро уже вода придет, а они стоят на пути. Вода-то уже на Келифе. Правда, в пионерной траншее пока. Но как соединятся участки, так и большую воду пустим. Вы бы позаботились. Да и сам Калижнюк уже беспокоиться начал.
Вот в этот миг и созрело у меня решение: «Поеду завтра же к Чары!»
На этот раз я ехал с Шумовым. В вездеходе. Сто пятьдесят' километров мы одолели за шесть часов. Осмотрели всю трассу от Кельтебедена до Мары. Русло на этом отрезке готово на две трети. Не начаты лишь небольшие участки между Захметом и Мары, так называемая Санджарская степь. Земля здесь возделывалась в древности. Еще и сейчас, если приглядеться как следует, глазу открываются контуры допотопной ирригационной системы. Всюду вокруг мавзолея султана Санд-жара. И судя по всему, это были огромные массивы, ибо прокормить многотысячный старый Мерв могло лишь широко развитое земледелие.
— Ну, здесь, на равнине, наверное, легче будет управляться с работами? — высказываюсь я после продолжительного молчания. Шумов почти всю дорогу слал, и я не тревожил его.
Он приоткрыл глаза, покосился на необъятные просторы и изрек:
— Все так думают. Да ошибаются. Это только сверху благодать. А глубже — галечник, самый гадкий грунт. Расценки ниже, а хлопот много доставит.
Пропылили мимо десятого стройучастка. Вдалеке долго маячил белый домик среди степи и несколько тракторов возле него. Затем джар: над ним вода пройдет в огромном бетонном лотке; миновали строящуюся пристань, пересекли железную дорогу, и вот завиднелась водонапорная башня Мары...
8.
В Кельтебеден я не вернулся. Получил срочное задание написать о работе комсомольцев хлопкоочистительного завода и, что называется, завяз в Мары. К тому же начиналась отчетно-выборная пора: надо было как следует осветить всю комсомольскую работу в области. На канале тоже проходили собрания. Туда наведывались комсомольские и партийные работники, журналисты газет, но мне выехать не удалось. От Чары я узнал, что кельтебеденские коммунисты избрали своим секретарем Ковуса, а комсомольцев возглавила Лида — жена Шумова. Оба взялись за дело, как говорится, засучив рукава. Образовали «комсомольский прожектор», наладили соревнование между экипажами экскаваторщиков и бульдозеристов. И на общем собрании вызвали на соцсоревнование пионерный отряд керкинцев.
Я позвонил в Союз писателей и договорился: приедет целая группа на встречу с танкистами.
В пятницу утром ходим с Чары по перрону. И Ковус с нами. Ждем. И вот подкатывается поезд. Из девятого вагона не спеша выходят писатели. Первым ступает на перрон Берды Кербабаев. Он в сером костюме, без шляпы. За ним — Бердыназар, затем Рябинин и Балашов. Бригада подходящая. Вот только Балашов меня смущает. У него же кроме «Фламинго» ничего нет. Идем навстречу, здороваемся, и я представляю всем Чары и Ковуса.