– Тринадцатый Знак – сеятель смерти и зла – вернётся с тенью и скорбью в семнадцать лет, – произносит она так громко, что у меня закладывает уши. – Откроет врагу путь во врата стихий и вручит его крови могущество бед. Во мраке души увянет сомнение. Убив, он будет подвластен всей тьме. С отчаянной душой он свергнет врага, и с торжеством ляжет в сердце вина. Со мраком внутри победа встретит его. И ради чужого желания лишится всего, получив в обмен лишь ничего.
После чего Ари бьётся в судорогах. Марк крепко держит её, однако с помощью своей силы Овен отчаянно вырывается, царапая ногтями сильные руки.
– И это уже в третий раз за час, – выдавливает Лев, пытаясь совладать с Ари.
Не придумав ничего лучше, я выпускаю струю воды прямо в её лицо. Судя по существенному снижению сопротивления, это помогает. Ари тяжело дышит, выплёвывая воду, попавшую в рот. Её глаза плотно закрыты, но, когда она немного приоткрывает их, видны вернувшиеся зрачки и радужка. Я облегчённо выдыхаю, а Марк ослабляет хватку, однако руки не убирает.
– Ари? – слабо зовёт он.
Она отвечает не сразу.
– Что… что случилось? Во имя Марса…
Ари прижимает руку к голове, немного отодвинувшись от Марка. И только сейчас замечает меня:
– Эшли? – произносит она неуверенным тоном, будто сомневается в моём имени. – Что ты здесь делаешь? И почему вы двое так на меня смотрите?! Объясните уже наконец! – Ари кидает гневный взгляд на Марка.
Вместо него заговариваю я:
– Ари, ты ничего не помнишь?
– Ну, если я без понятия, почему вы смотрите на меня так, точно у меня был припадок эпилепсии, то значит я ничего не помню и не понимаю.
– Это действительно был припадок, – поясняю я, не зная, поняла ли я всё так, как следует. – Только не эпилепсии. Хотя может эпилепсия у сидеров проходит немного похоже, но…
– Я не болею эпилепсией. Ближе к делу.
– Мы сидели с тобой здесь, и ты решила сходить в ванную, но упала прямо по середине комнаты, – говорит Марк. – Ты хрипела, точно задыхалась. Я уже подумал идти за помощью, как ты заговорила не своим голосом.
– Что я говорила?
– Пророчество о Змееносце, – говорю я, и Овен, и Лев с удивлением уставляются на меня. – Точнее, одно пророчество о Змееносце, соединённое из двух.
– То самое? – уточняет Марк.
– Да. То самое.
– Но откуда я могу его знать?! – восклицает Ари. – Я и сейчас его не помню. Не помню, чтобы говорила хоть раз, даже чтобы знала или слышала!
Марк обнимает её и успокаивающе гладит по волосам.
Во всём этом меня пугают две вещи: то, что Ари сказала пророчество, и то, что оно состоит из двух: в нём нет только последнего предложения из первого и первой строки из второго. И напрашивается вопрос – это ли настоящее пророчество?
– Подобное случалось раньше? – спрашиваю я.
Ари потирает миниатюрный нос, тихо шмыгнув.
– Нет. То есть я не помню. – Она замирает, серьёзно задумавшись, и ни я, ни Марк не прерываем её. После затянувшегося молчания Ари негромко протягивает: – О нет…
– Ари, ты же не говоришь о том случае? – взволнованно интересуется Марк.
– Как раз о нём и говорю.
– Что за случай? – спрашиваю я. – Это случалось раньше?
Марк и Ари переглядываются, точно спрашивают друг у друга: стоит ли мне доверять. Я их не виню, ведь после всего, что я сделала, я бы сама себе не доверяла. И уж точно не стала бы рассказывать о подобном. Однако Марк обратился за помощью именно ко мне. Вероятно, им руководствовала паника, нежели здравый ум, и он пошёл ко мне лишь потому, что я первой пришла ему в голову.
После продолжительные гляделок, Ари поворачивается ко мне:
– Это произошло во время разговора с Высшим. Тогда я впала в некий транс. А когда очнулась, то так же ничего не помнила.
– То есть ты могла сказать ему пророчество? – в ужасе произношу я, округлив глаза. Но быстро прихожу в себя, вспомнив, что обе трактовки Высшему давным-давно известны, однако почему Ари сказала смесь из них? Неужели те строчки, которые она не произнесла, ложные? И значит ли это, что пророчество одно?
– Я не знаю. Разве можно сказать одно и то же несколько раз? Тем более мои родители смертные, и я уж точно не принадлежу к роду прорицателей.
– К кому? – спрашивает Марк.
Ари смиряет его испепеляющим взглядом, точно о прорицателях должен знать каждый. На самом деле я тоже практически ничего о них не знаю, да и почти не слышала, но благоразумно помалкиваю. Мне лишь известно, что их дар передавался из поколения в поколение и то, что сейчас их нет.
– Львёнок, скажи, что ты делал на уроках истории? – раздражённо спрашивает Ари.
Марк отвечает безо всякой утайки:
– В карты с Эндрю играл.
Ари ударяет себя по лбу, глубоко вздохнув.
– Прорицатели – род сидеров, существовавший сотни лет назад. Сейчас многие считают их легендой, очередной детской сказкой, но прорицатели всегда были правдой. Просто кое-кто позаботился о том, чтобы они исчезли из истории всего мира. Но ничто не забывается просто так. Поэтому о прорицателях до сих пор есть некоторые сведения. Они предсказывали будущее, обычно, в виде пророчеств. Со времени их исчезновения их дар полностью иссяк, перестав существовать.
– Но он ведь сохранился в их потомках? Просто стал обычной частичкой, как те же способности сидеров, – предположила я.
– Возможно. Но прорицатели всегда были сидерами, а мои родители пустышки.
– Но раз их дар иссяк, то могли и исчезнуть силы сидеров? – допускает Марк. – Они могли стать и обычными людьми. А их дети рождались сидерами с тем самым даром.
– Но, если бы такое произошло, об этом бы точно сообщили хотя бы в одном Тригоне, – возражает Арабелла.
Я согласна с ней, но во всём этом есть один нюанс:
– Да, но такое могло и не произойти. Ты ведь не знала ничего об этом, не развивала дар, как должно. У тебя просто случился этот транс и всё. На это могло что-то повлиять, например, какое-нибудь событие. То же положение планет или полнолуние.
– Но в прошлые полнолуния всё было более чем нормально. И во время встречи с Высшим ничего такого глобального не происходило.
– Значит, произойдёт в скором времени.
Под это описание подходит лишь одно событие, до которого остаётся всего месяц. Три высшие планеты ещё как могут влиять на подобные явления, раскрывая особые дары сидеров. И прорицание как раз относится к таким. Возможно, Ари не единственная, кто заговорил каркающим голосом. Тысячи аномалий во всех странах могли впасть в транс в эту ночь или в предыдущие. Но первый приступ случился с Ари при встрече с Высшим, причём в тот момент, когда они были одни. Сейчас Высшего рядом нет, зато лунный свет проникает в комнату даже через шторы. Вероятно, первое проявление дара и связано с Высшим, а вот дальнейшие его появления могут происходить в полнолуние. Ари так же могла впасть в транс и чужим голосом глаголить пророчество и в сентябре, и в начале октября. Однако об этом никто не знал, даже она сама.
– Это может быть связано с Горниотом, – вполголоса произношу я, точно проверяю, насколько правдоподобно это звучит.
– Разве Горниот возможен? – спрашивает Ари.
Секунду я провожу в полной растерянности, ведь я даже и не предполагала, что о Горниоте кому-то известно. Ведь я сама о нём услышала впервые, когда нашла конверт. А вот Ари даже не спросила, что значит это странное слово. Она лишь удивилась его возможности. В отличие от неё Марк пребывает в полном замешательстве.
– Что за слово вы обе только что сказали?
– Даже спрашивать не хочу, чем ты занимался на дополнительных занятиях по астрологии. Хотя нет, спрошу: чем ты занимался на дополнительных занятиях по астрологии? Точнее, зачем ты вообще на них записался? – со серьёзностью в голосе спрашивает Ари.
Он даже не задумывается, а выдаёт сразу:
– Я записался на них, потому что записалась ты. Просто хотел побольше времени видеть тебя, – лицо Марка покрывается пунцовой краской от смущения.