Ари с хлопком ударяет себя по лбу уже во второй раз.
– Объясню простыми словами: Горниот – это когда три высшие планеты выстраиваются в ряд, что приводит к кардинальным изменениям во всём мире. И если ты спросишь, что за высшие планеты, я тебя ударю! – обещает она, заметив, как Марк раскрыл рот, и поворачивается ко мне: – Сколько у нас времени?
– Месяц. Это произойдёт двадцать девятого ноября. Высший хочет использовать Горниот в своих целях.
Не дожидаясь вопросов, я во второй раз за день рассказываю о плане Высшего. О том, как нашла нужные бумаги у себя под подушкой, как связалась с Эндрю, который поведал мне о пророчествах. Их мне тоже приходится повторить, упомянув, что произнесённое пророчество Ари состоит из них. Я не говорю о смерти Адены и об убийствах, что совершил Эндрю. Сначала мне хотелось об этом рассказать, но, когда я подхожу к этому, слова сами застревают в горле, и я пропускаю этот момент.
– У нас месяц, – повторяет Ари, глядя в пол. – У нас месяц, а нас всего четверо.
– Двенадцать, – поправляю я её.
– Но этого всё равно недостаточно! – восклицает Арабелла, вставая. – Это очень и очень мало!
– Да, мало, – соглашаюсь я с ней и тоже встаю. Следом подтягивается и Марк. – Но это всё, что у нас есть. И это единственный вариант, каким бы провальным он не был.
– Он не провальный, – с уверенностью возражает Марк.
– Почему ты так уверен? – не понимает Ари.
– Потому что есть пророчество. На четвёртом этаже.
Марк набирает в лёгкие побольше воздуха и говорит:
– «Двенадцать Знаков встанут вместе. И свет откроется им вновь. Боясь, сражаясь, убивая, постигнут тайны круг. Восстанет Зодиак. Овен откроет. Телец познает. Близнецы найдёт. Рак пройдёт. Лев спасёт. Дева изменит. Весы уравновесит. Скорпион потеряет. Стрелец возглавит. Козерог вернёт. Водолей поймёт. Рыбы умрёт».
– «Двенадцать Знаков встанут вместе», – повторяю я. – «Восстанет Зодиак». Говоришь, оно на четвёртом этаже?
– Ну да.
Я уже бросаюсь к двери, как путь преграждает выскочившая передо мной Ари с расставленными в стороны руками.
– Если ты на четвёртый этаж, то я с тобой, – важно заявляет она.
– Нет! Мы из разных Тригонов, нас не должны видеть вместе! Вам и без этого влетело из-за меня!
– Забей, – отмахивается Марк, неловко покручивая рукой, на которой ногти сравнительно короче, чем на другой. – Уже оклемались.
– Мне жаль, – произношу я, вспомнив тот проклятый день, когда мне пришлось управлять его кровью. – Я не хотела этого делать.
– А я не хочу вести вас на четвёртый этаж, – с улыбкой признаётся он, точно хочет дать понять, что тот случай уже в прошлом. Но не для меня. – Однако это необходимо.
Марк первым выглядывает из комнаты, шумно втягивая воздух. Его чувства обостряются, и сейчас он пытается понять, есть ли кто-нибудь поблизости, кого нам стоит остерегаться. После чего Лев прислушивается, нет ли рядом чьих-то шагов, чтобы мы точно никому не попались. Подождав ещё минуту, Марк наконец-таки кивает и пропускает нас первыми.
– Только тихо, – велит он.
Мы послушно идём очень тихо, маленькими шажками, стараясь даже не дотрагиваться ступнями до пола. Однако воздухом мы не владеем, поэтому приходится обходиться своими силами, а именно точным умением наступать только на носок и нигде не задерживать ногу. К сожалению, мы все втроём босиком, поэтому деревянный пол немного прилипает к коже, от чего слышится небольшой скрип. Крадучись, мы добираемся до лестницы, по котором нам предстоит преодолеть два этажа.
Мы поднимаемся так же тихо, но уже спешно, не обращая внимания, как ступеньки прогибаются под нашими быстрыми шагами. Марк и Ари перепрыгивают по несколько ступенек сразу, а я не такого высокого роста, как эта парочка.
Нам не иначе как повезло, ибо по дороге нам никто не встретился. До запретного четвёртого этажа мы добираемся довольно-таки быстро, учитывая нашу осторожность. В конце лестницы Марк останавливается и вновь принюхивается. Не почувствовав ничего, он подходит к одной единственной двери на всём этаже.
Марк приседает перед дверью и всовывает в замок отмычку, которая непонятно откуда взялась. Крутит он её с видом самого настоящего профессионала, немного прищурив глаза. Наконец слышится заветный щелчок, и Марк с самодовольным видом дёргает за ручку, открывая дверь.
– Дамы вперёд, – галантным тоном говорит он, изящно крутанув рукой и склонив голову набок.
Как только дверь за нами захлопывается, Ари и Марк разжигают огоньки, освещая узкий старинный коридор. Я давно не практиковалась со своим огнём, поэтому не решаюсь его вызвать. К тому же сразу возникнут вопросы, на которые сейчас мне не хочется отвечать. Однако мне нужно получить ответ на тот вопрос, который до сих пор меня беспокоит.
– Вы точно не злитесь на меня? – спрашиваю я, идя позади огненных.
– А почему мы должны на тебя злиться? – вопросом на вопрос отвечает Ари.
– Я стала ученицей Высшего. Делаю вид, что присоединилась к нему, что презираю Эндрю. Я… я пытала тебя, Марк.
Он отвечает мне слабой улыбкой:
– Я действительно злился на тебя, но позже до меня дошло, зачем ты это делаешь. Я не такой тупой, каким считает меня Ари, – за это она отвешивает ему лёгкий подзатыльник, из-за чего его улыбка становится шире. – К тому же Эндрю доверяет тебе. И, знаешь, вы идеально друг другу подходите.
– Идеально подходим? – изумлённо повторяю я, но Марк будто и не обращает внимание на это.
Я прибавляю шаг, заметив, что Ари и Марк ушли дальше чем я, однако один из их огоньков летает рядом со мной. Он мельтешит перед моим лицом, точно играет, и я отгоняю его взмахами рук. Огонёк шипит и отлетает к стене, освещая картины, которые я до этого не заметила. Ребята уже стоят рядом с дверью, что в конце коридора, и безуспешно пытаются её открыть. Я же подхожу ближе к той картине, на которую мне показал огонёк.
На первый взгляд самая обычная картина, которой точно есть лет триста, если не больше. Обычный мужчина в рубахе и широких штанах. Судя по огню, он сидер. Однако всё его лицо замазано красной подсохшей краской, которая за длительное время значительно потемнела, сделавшись тёмно-бордовой. Но приглядевшись, я понимаю, что это самая настоящая кровь.
– Вряд ли мы откроем дверь, – между тем слышится голос Марка. – В прошлый раз её открыл Эндрю, да и тут символ Змееносца. Похоже, открыть может только он. Эшли, ты где там застряла?
– Идите сюда, – зову я и дотрагиваюсь до рамки картины. На подушечках пальцев остаются куски пыли, которые я стряхиваю. Такое чувство, что к картине давно никто не притрагивался, однако тонкое стекло полностью чистое.
– Что там у тебя? – Марк подходит и уставляется на картину. – Тебя кровь смутила?
– Не совсем. Эта картина мне знакома. Я её точно видела, причём не один раз.
Ари отодвигает Марка локтем, чтобы получше рассмотреть картину. Она подносит палец, на котором вьётся язычок пламени, прямо к заляпанному кровью лицу мужчины. Ари нахмуривает тонкие брови и водит пальцем по всей картине, точно разглядывает каждый штрих.
– Это Асклепий Эскул. Величайший Стрелец за всю историю Зодиака.
– Это с ним сравнивают Эндрю? – уточняет Марк.
Ари протяжно вздыхает.
– Именно с ним. Асклепий Эскул многое сделал для сидеров. Раньше за такими, как мы, охотились, загоняли в угол и убивали. Сидеров считали наказанием, что послали боги на людей. Конечно, никому неизвестно как сидеры появились вообще, но не суть. Асклепий Эскул изобрёл различные техники, позволявшие сидерам защищаться в те времена. Именно он добился того, что сейчас мы не добыча для поехавших умом пустышек. Эндрю часто сравнивали именно с ним, называли его наследием Эскула.
Это сравнение мне не очень нравится, как и нахождение картин, на которых изображён всё тот же Асклепий.
– Почему его картины здесь? – задаёт Марк тот самый вопрос, который мучает нас всех. – Конечно, он великий и всё такое, но, насколько нам всем известно, Высший боготворит только себя, – усмехается он, но улыбка сползает с его лица, когда он понимает, что только что сказал. – А этот Асклепий вообще умер?