И кто только будет приносить такую клятву ради служения тому, чьи руки омыты бесконечной кровью? Кровью тех, кто просто ему не угодил. Кровью тех, кто просто оказался слаб. Кровью тех, кто пошёл на риск ради других. Кровью простых людей.
– Они мертвы, – догадываюсь я.
– Мы не знаем этого наверняка, – как можно мягче говорит Бёрк. – Высший любит издеваться над своими жертвами. Делает их муки вечными и невыносимыми. Он никогда не дарит простую, лёгкую смерть. Он доводит людей до такого состояния, когда они сами начинают молить о ней, будучи полностью сломленными, готовыми сделать всё что нужно, лишь бы быть убитыми.
– Легче не стало.
– Я говорю лишь правду, Эндрю. От правды никогда не становится легче.
Как же много всего произошло за один день. Меня обвиняют в похищении, есть чуть ли не стопроцентная гарантия на моё участие в Битве, а мои родители пропали. И я совершенно без понятия, что делать дальше.
– Единственный способ встретиться с Высшим – это попасть на Битву, – медленно и задумчиво говорю я. – Или вломиться к нему на Нейтрал прямо сейчас.
– Во-первых, нет, – тут же возражает Бёрк. – Во-вторых, нет.
– Нет? – я резко встаю с кресла. – Нет?! Мои родители в опасности, а вы предлагаете мне просто сидеть сложа руки?!
– Этого я не предлагал. Но оба твоих плана обречены на провал. На Битву тебе нельзя, об этом мне сказали твои родители. И я поклялся им, что и ноги твоей там не будет. А идти на Нейтрал и поступать как тот, кому явно мозгов не дали при рождении, безрассудно и смертельно опасно! К тому же Высший может быть и не на Нейтрале. Может он на небесах, под водой или землёй, или вообще это добродушный сосед, каждый день поливающий свои драгоценные цветы. Ты не знаешь кто такой Высший, Эндрю. И не представляешь на что он способен!
– Да начхать мне на это! Я поступлю так, как должен. Я спасу их!
– И погибнешь сам, – раздражённо бормочет мистер Бёрк.
– Да с чего вы вообще взяли, что Высший хочет моей смерти? – прищуриваюсь я.
Не может же он знать… Нет. Точно нет. Может, родители и доверяют директору, но не до такой степени. И правильно ли они делали, что так верили ему?
– Прежде чем ты достанешь свой идеально сложенный лук, позволь мне сказать, – просит директор, подняв руки. – Я давно знаю твоих родителей, с самого того момента, как победил в Битве.
– Вы участвовали?
Кто-кто, а Николас Бёрк совершенно не похож на того человека, который когда-либо участвовал в Битве. Оттуда возвращаются другими. Озлобленными, жестокими, агрессивными. Бёрк не такой. Наоборот, он всегда был против Битвы. И хоть он не высказывал открыто свою позицию насчёт этого события, он никогда не испытывал к нему какой-либо симпатии.
– Моя победа стала первой среди этих одиннадцати. Знаю, тут нечем гордиться. Но тогда я был моложе, столько энергии горело во мне. Ты не представляешь, как я преклонялся перед Высшим. Я был готов принести клятву. Но мне повезло, и я встретил твоих родителей. Они открыли мне глаза и помогли выбраться из этого состояния, когда внутри только ненависть. Я отказался от службы Высшему и вовсе решил стать учителем. И снова встречаю твоих родителей, но на этот раз и тебя. И благодаря ним становлюсь директором в столь молодые годы, присматривая за тобой по их просьбе.
– А я думал, эта старая карга ушла по своей воле, – говорю я, вспоминая прошлую директрису. – Ну, я немного ей в этом помог.
– Это почти так.
– То есть всё это время вы присматривали за мной? Просто потому, что об этом попросили мои родители?
– Сначала было всё так. Но потом я задался вопросом: а зачем за тобой приглядывать? Ох, сколько я нервов вытрепал Роберту и Саре этим вопросом. Надолго их не хватило, и они решились рассказать мне правду.
– Так вы знаете, – усмехаюсь я. – Знали всё это время.
Не знаю, радует меня это или нет. Скорей, меня это только тревожит, потому что знание правды не приводит ни к чему хорошему. Об этом мне всегда твердили родители, когда я спрашивал, почему не могу всё рассказать Марку.
Они оказались правы. Вот к чему их привело хранение моего секрета. И я не хочу, чтобы следующим стал Бёрк.
Мои родители очень уважаемые и богатые люди. Они работают на самого Высшего и раньше занимали очень высокие должности, но после моего рождения, решили уйти на второй план, хотя сейчас они не менее влиятельны. И всё это время, сколько я живу, родители скрывают тайну моего рождения от Высшего.
Я родился двадцать девятого ноября. На первый взгляд обычный день, период Стрельца. Но звёзды сложились иначе, и вся проблема заключается как раз в моём Знаке.
Так уж совпало, что мой день рождения выпал на первый день периода Змееносца, неофициального тринадцатого Знака. Родителям удалось скрыть это, а в документах указано двадцать восьмое ноября. И всё ради того, что спасти меня от той участи, которая предназначена всем Змееносцам.
Их попросту забирают и убивают по приказу Высшего.
Я не знаю истинную причину убийств Змееносцев. Я не раз спрашивал об этом родителей, но те лишь обещали рассказать, как только я стану старше. Мне почти семнадцать, а ответ я так и не получил. И теперь не знаю, услышу ли я всю правду именно от мамы и отца.
– Я сам этого хотел, Эндрю. И понимаю, что за хранение этой тайны мне голову отрубят и повесят её на стенку. Я осознаю всю эту ответственность.
– Тогда может вы знаете настоящую причину незаконности Змееносцев? – с надеждой спрашиваю я. – Почему их убивают?
– Мне известно немного, – с сожалением говорит Бёрк. – Я знаю, что Змееносец, доживший до семнадцати лет, очень важен для всего Зодиака.
– Змееносец, доживший до семнадцати лет, – повторяю я. – Мне в этом круге исполнится семнадцать.
– Именно поэтому тебе нельзя на Битву.
Если Высший уже получил всю информацию от моих родителей, то он уже продумывает план моего убийства, если ещё не придумал. Но папа и мама так просто не расколются. А я так просто не дамся. Если мыслить чисто теоретически, то я смогу дать отпор слугам Высшего и бегать от них довольно долго. Всё время до моих семнадцати лет я могу проводить за тренировками. Но продержаться ли родители так долго?
– И что мне делать? – я снова опускаюсь в кресло. – Прятаться до конца ноября? Не идти на экзамен?
– Кстати, насчёт экзамена, – измученно цокает языком Бёрк. – Быть там ты обязан.
– Но…
– Знаю. Нельзя. Но выбор не велик. Бывали случаи, когда выпускников не пускали родители, лишь бы их дети не попали на Битву. Тогда уже приходили сидеры и забирали ученика на экзамен. В большинстве случаев, силой. Но до такого доходило, если выпускник кандидат на Битву. А ты как раз относишься к таким.
– Они найдут меня везде?
– Да. Такие случаи очень редки, но где бы выпускник ни был, его находили. Спустя дни, недели, месяцы, но находили.
– Может мне завалить экзамен? – предлагаю я.
– Можно, – кивает директор. – Только представь, как это будет выглядеть. Выдающийся Стрелец чуть ли не всех времён завалил простенький экзамен! Попробовать можно, Эндрю, но все поймут, что сделано это специально.
– Я могу сломать ногу, – снова выкидываю я идею. – Руку. Череп! Челюсть! Да так, что и говорить не смогу!
– Ага, и вот лежишь ты в больнице со сломанными ногами, руками, черепом, челюстью. Совсем сдурел?! Сидеры восстанавливаются быстрей обычных людей, но не настолько же.
– Я могу заболеть.
– Ты болел лишь ветрянкой, остальное время ты и зимой мороженое за обе щеки уплетал, – откидывает и этот вариант мистер Бёрк. – Лучше прийти завтра, всё сдать, а потом я помогу тебе сбежать.
– Сбежать?
– Да.
– Но как вы это сделаете?
– Как раз придумываю. А ты пока возьми всё самое необходимое. Отвезти тебя к себе я не могу, кое-какие обстоятельства не позволяют, – задумчиво произносит он. – Тебе есть где переночевать? Потому что оставаться здесь тебе точно нельзя.