Я уверенней беру шар в руки, чтобы он не выскользнул, и, немедля больше, выхожу из пещеры, пустившись бежать. Дорога каждая секунда, и пусть я всё ещё не знаю, что делать, но я абсолютно уверен, что ответ придёт в пути. Каким бы крепкий не был тупик, я его пробью.
Стоит мне только спуститься вниз, как земля острова дрожит, и я чуть не падаю прямо на месте. Оглянувшись назад, я вижу, как водопад, закрывающий пещеру, на секунду перестаёт течь, но спустя миг продолжает. Вот только вода теперь грязная и не такая звонкая. Голубое небо затягивается тучами, а туман добирается и до гор, верхушки которых быстро покрываются трещинами, как и земля. Я едва успеваю отскочить, и то место, где я стоял, разламывается на две части, открывая пропасть.
Я перевожу взгляд на обрыв, до которого должен добраться. Мост, соединяющий две земли, стремительно рушится. Я тут же бросаюсь прямо к нему, перепрыгивая образовавшиеся трещины, которые растут с каждой секундой. Объяснение всему этому только одно: я забрал то, что поддерживало жизнь этого места.
Перепрыгнув расщелину, я почти рядом с мостом, от которого отлетела добрая половина корней. Стоит мне вступить на него и побежать, как осыпаются ещё парочку. Мост уходит у меня из-под ног. Я бегу быстро, но один из концов моста преследует меня и обрывается почти рядом со мной. Осыпается и тот конец, что ведёт прямо к обрыву. Поняв, что я не успею и провалюсь вниз, я, набрав скорости, прыгаю.
И больно приземлюсь, едва не слетев с края.
Я оглядываюсь назад, прямо на остров. Облака рассеялись, остался лишь густой туман. Но сейчас это скорей дым. Остров умирает, и всё из-за того, что я забрал сплетение судеб. Оно поддерживало жизнь этого места, даже того сада, где сейчас Высший. И сад тоже погибнет.
А значит и драконы.
Ну конечно. Высший всё предусмотрел. Могущество бед не только включает в себя жизни всех людей, но и даёт жизнь обители драконов. Островку, саду, этому обрыву, на котором я стою. А ещё благодаря нему живут и драконы стихий. И раз я забрал сферу, то сейчас они медленно умирают. Высший знал об этом, он просто хотел, чтобы я убрал драконов, которые могли бы ему помешать.
Но Игнис позволил мне это сделать. Один из драконов стихий доверил мне не только свою жизнь, но и все жизни в целом.
Я должен вернуть сферу на место, пока всё живое здесь не погибло.
На этот раз никакие облака не пытаются спихнуть меня, даже тучи не летают рядом, а просто нависают, закрывая чистое небо. Спускаться оказывается гораздо сложней, ибо ступени буквально рушатся под моими быстрыми шагами. От некоторых и вовсе ничего не остаётся. Только каменные крошки падают вниз.
Свет сферы становится гораздо ярче и горячей. Я всё ещё прижимаю её к груди, пытаясь не выронить. Сил становится меньше, будто шар вытягивает их из меня, полностью заглатывая.
Почти дойдя до конца, я готов упасть в обморок, голова кружится, всё плывёт перед глазами. А ещё странные галлюцинации, словно синий огонь сталкивается с зелёным.
Во имя Юпитера…
Это не галлюцинации.
Весь сад потерял свои яркие краски, однако меня это ни капли не волнует. Больше меня беспокоит Эшли, отчаянно атакующая Высшего и пламенем, и водой, одновременно с этим успевая отражать и его удары.
– Эш… – шепчу я.
Она меня не слышит. Эшли сосредоточена на бое, стараясь не пропустить ни одного движения противника. Я замираю, ноги становятся свинцовыми, а шар обжигает руки.
Эшли действует быстро, вращая руками, тем самым создавая режущие диски из огня и воды, которые она бросает в Высшего. Тот либо уворачивается, либо перенаправляет их, целясь в Эшли. Глядя на всё это, могу смело заявить, что Эшли держится превосходно, однако преимущество на стороне Высшего.
Подняв столп огня, я защищаю Эшли от стремительного вихря, посланного Высшим. Они оба оборачиваются прямо на меня, и в этом же момент Высший, воспользовавшись замешательством и скоростью Тельца, хватает Эшли сзади, сжимая ей шею и приставляя к её горлу ледяной нож. Как бы Эшли не вырывалась, всё бесполезно. Лезвие всего в нескольких миллиметров от её кожи.
– Отпусти её, – прошу я, осторожно подходя. – Я принёс то, что ты просил, – и показываю сферу, которая оставила мне внушительный ожог на руке.
– Тогда отдай мне это, и она не пострадает. – Высший надавливает на кожу Эшли, натягивая её, но кровь не выступает.
– Эндрю, не делай этого, – голос Эшли дрожит, а глаза отражают страх. Но не за свою жизнь, а за меня. И я точно так же переживаю за неё, но никак не за себя.
– Сначала отпусти её! – срывающимся голосом умоляю я. – Она же твоя дочь!
Высший усмехается и проводит пальцем по щеке Эшли. Та вся сжимается и закрывает глаза, слёзы катятся вниз, а вместе с ними и тонкая струйка крови из раны, что только что оставил Высший.
– Эшли поистине удивительна. Она рискнула собственной жизнью, чтобы попасть сюда, и ей это удалось. Мне не хочется её убивать, но, – он проводит по волосам Эшли, однако никакой заботы в этом жесте не чувствуется, – иногда нужно чем-то жертвовать, даже если это собственные дети. Отдай мне сферу, Эндрю. И тогда Эшли будет жить.
Я смотрю сначала на Высшего, потом на Эшли, которая взглядом говорит мне одуматься и не делать этого. Выбрать весь мир, а не её. Полный бред. Именно Эшли стала для меня всем миром. Я не могу потерять её.
Я смотрю на сплетение судеб, что до сих пор покоится в моих руках. Высший протягивает руку, точно я собираюсь вложить в неё такое могущество. Второй рукой он держит Эшли, чьи глаза просят об одном: не делать этого. Даже если на кону стоит её собственная жизнь.
Нити сверкают, сливаются между собой. Нужно лишь передать сферу Высшему, и тогда Эшли будет свободна. Но эта свобода не продлится больше минуты, спустя которую мы оба будем во власти Высшего. Я снова смотрю на него. А потом на Эшли. И до меня доходит, почему Игнис велел вспомнить пророчество.
– Решай быстрей, юный Змееносец!
«Откроет врагу путь во врата стихий и вручит его крови могущество бед».
Могущество бед я вручу крови Высшему. Это необязательно должен быть он. Эшли – дочь Высшего, а значит в ней течёт его кровь.
Всё так просто.
Я делаю уверенный шаг вперёд, не отнимая взгляда от сферы.
– Я, Эндрю Арко, Змееносец, – произношу я, чётко выговаривая каждое слово, – отрекаюсь от владения сплетением судеб. И передаю это право Эшли Вентерли, Рыбы, – и поднимаю глаза прямо на Высшего.
Следует ожидать, что в эту же секунду он перережет глотку Эшли, а после и меня прикончит за компанию. Но всё происходит немного иначе.
Безусловно, Высший не медлит и проводит лезвием по горлу Эшли, из-за чего я чуть не бросаюсь прямо к ней, однако ничего не происходит, и это вводит в шок всех. Нет ни крови, ни царапины, ни белой полосы, оставшейся на шее. А тем временем сфера вылетает у меня из рук, взметнувшись вверх и засветившись переливающимся чёрно-золотым цветом.
Эшли удаётся вырваться из хватки Высшего, но в неё тут же летит сверкающая молния, которую я отбиваю земляной стеной. Сфера всё ещё горит, причём её свет становится ярче всё быстрей и быстрей, застилая весь сад так, что практически ничего не видно. Обычно так оно и происходит: свет в конце туннеля, в конце всей жизни. Только он описывается белым, чистым, манящим. А блики золотого и чёрного скорей тревожат, нежели приманивают к себе.
Из-за ослепляющего света я не замечаю, как в Эшли летит теневой разрез, и, не раздумывая, кидаюсь на неё, сбивая с ног и прикрывая своим телом.
Высший нападает яростней и смертоносней. Он вычерчивает вокруг себя круг, который полыхает зелёным пламенем, не давая нам подобраться. Я стреляю зарядом воды, но стоит только ему дойти до круга, как он тут же превращается в пар и испаряется.
Свет тухнет. Но сомневаюсь, что так должно быть. Приглядевшись, я только убеждаюсь в этом. Высший забирает свет сферы полностью, оставляя лишь кромешную темноту, поглощающую обитель стихийных драконов. Я оборачиваюсь к Эшли, чтобы объяснить, что именно она должна делать. Но столбенею. Она не выглядит растерянной или удивлённой. Наоборот. Её глаза искрятся так, будто всё происходит в точности, как и должно быть. А на лице сверкает холодная маска равнодушия.