— Нет, не забыл; а вот ты, кажется, запамятовал о том, кто я, Рустем, — остудил пыл друга Его Высочество. — Может, я и не был представлен двору, однако никто не лишал меня моего права от рождения. Я всё ещё способен претендовать на трон.
Рустем вознамерился возразить, но вовремя вспомнил, что Серкан был готов, как и вчера, заткнуть его одним только жестом.
— Перейдём к делу: надеюсь, теперь я получу внятное объяснение. — Его улыбка, хоть и располагала к себе, была донельзя обманчива.
— Хорошо, я расскажу…
Уже который год политика императора, припеваюче обитающего в надёжных стенах своей резиденции, вызывала рост недовольства среди жителей империи, что умирали от голода, случившегося после того, как пять лет назад пересохла одна из главных рек Золо — Тазан. Рабочим платили всё меньше, поскольку деньги шли в казну и на устраиваемые при дворе многочисленные празднества. Участились и случаи похищения, когда людей продавали в качестве рабов в богатые семьи, публичные дома или вовсе отправляли в иные государства. Стража отлынивала от своих прямых обязанностей, а юные девы опасались лишний раз переступить пределы родного порога; незавидна была участь той, что изнасиловали или выдали замуж против собственной воли. Помимо всего, имперцев мучили набеги разбойников и грабителей.
Как ни жалуйся, а дальше ограждения дворца тебя не пропустят… потому оставалось непонятным, знал ли о происходящем Его Величество. Впрочем, никто не стремился это уточнять.
В прошлом году Орин должна была выйти замуж за одного из господ: тот принёс за неё выкуп, и Ли Соль согласилась на его условия. Дочери пора было создавать собственную семью и рожать наследников… да только за несколько недель до свадьбы на девушку напали, и её лицо покрылось шрамами.
Сделка не состоялась. Господин отказался на ней жениться, насмешливо бросив:
— Да кому сдалась подобная уродина?! Никто и никогда не возьмёт её в жёны.
Мадам Ли Соль пришлось вернуть деньги; случившееся обернулось для неё тяжелейшим горем. Жизнь горячо любимой дочери оказалась разрушена чуть ли не в одночасье, а единственным местом, куда её хотели взять, оставался публичный дом: она могла стать дешёвой проституткой.
Соль и Орин не согласились на эти условия, пускай держать в столице таверну становилось всё сложнее из-за введённых налогов. Свадьба с господином разрешила бы все проблемы… однако теперь они погрязли в долгах и нищете.
Серкан протянул подрагивающие ладони к лицу подруги, не веря в жестокую правду, прозвучавшую из уст её матери; и всё же та совсем ему не солгала. Он прикасался к девичьей коже трепетно, еле ощутимо и бесконечно нежно.
Его губы поджались в ненависти к тому, кто посмел сотворить подобное с девушкой, что ни в чём не заслуживала бесчеловечного к себе отношения.
— Ты помнишь, как он выглядел, Орин? — Голос юноши надломился, на скулах заиграли желваки. Подруга напряглась, и он тут же отпрянул от неё. — Опиши его.
— Тебе… то есть вам это не поможет. Простите, — вздохнула Орин и покачала головой. — Пускай вы и принц, однако не в вашей власти кого-либо судить.
— Но я мечтаю помочь тебе… нельзя всё так оставлять. Да и, уверен, ты не единственная, кого искалечили.
— Не. Могу, — повторила она, чётко разделяя слова и хмуря брови.
Орин не знала, как относится к Серкану теперь, узнав о его титуле. Что он о ней думает? Что она, что мать не проявляли к нему должного почтения — и могли за это схлопотать.
И всё же в следующую секунду третий принц Золо огорошил её ещё больше, практически обратив в немую рыбу.
— Тогда… согласишься ли ты пойти со мной на гору Тайлань?
Глава 9: День, когда я сломался, став рабом
Мы заложники своих желаний…
Обстановка во дворце накалялась, и именно тогда Сола отправили в путешествие: бок о бок с двумя приближёнными он должен был понять, как живут простые люди, стать ближе к народу. Ниласу же было только семнадцать, потому юноша избежал подобной участи.
Второй принц переживал за младшего брата, которого уж больно давно никто не замечал. Император говорил, что тот уехал на источники, однако эта версия звучала неправдоподобно и вызывала вопросы. Его Величество так и не разрешил сыну навестить Серкана. Всё ли с ним было в порядке?..
Нилас бродил от одного конца коридора к другому, не решаясь на разговор с печально вздыхающим над кипами документов императором; тот, казалось, почти не ел и уже ни с кем не вёл бесед. Он понимал, почему отец выбрал эту манеру поведения: привык переживать всё происходящее внутри себя, отстраняясь от того, чтобы делиться душевными переживаниями.