— Ай-яй-яй, — посетовал Дольский, покачав головой. — Выходит, графский клад навсегда утерян?
— Была одна ниточка, — угрюмо кивнул Антон, — но… уплыла в Финляндию. Есть, правда, шанс вернуть беглянку по линии Интерпола, но надежда пока призрачна.
— Беглянку?! Так это была женщина? — изумился Дольский.
— А разве Костя не рассказал?
— Так из него лишнего слова не вытянешь, — махнул рукой Иван Степанович, всё ещё поражённый новостью. — Он больше, знаете ли, с Дашенькой… Это и понятно: дело-то молодое, что ему со стариками воду в ступе толочь.
— Так я пойду, Иван Степанович? — напомнила о себе Аделаида Сергеевна.
— Да, да, душа моя, — встрепенулся Дольский. — Идите и не забудьте проследить, чтобы фарфор упаковывали отдельными коробками в стружку и пенопласт.
Когда помощница Дольского вышла из кабинета, Антон почувствовал облегчение как солдат, которому дали команду «вольно».
— У вас, я вижу, какие-то сборы? — спросил Антон.
— Во Францию экспозицию собираем, — охотно отозвался Дольский. — Помните, к нам француз приезжал?
— Тот, что картину привёз? — уточнил Антон. — Луи Кастор, кажется.
— Верно, тот самый, — подтвердил Дольский. — Мы ещё тогда сговорились, что неплохо бы выставиться в Париже, а третьего дня он прислал письмо с официальным приглашением. С тех пор и носимся, как угорелые. Рук не хватает, а в экспозиции у нас, как-никак, две тысячи экспонатов. Всё нужно упаковать, оформить как полагается. Хорошо, Даша помогает. А теперь, вот, и Костик вернулся.
Только сейчас Антон обратил внимание на директорский стол, сплошь заваленный старинным оружием.
— Ого! — сказал он, подойдя поближе. — Да тут целый арсенал.
— Беда с этим арсеналом, — посетовал Дольский. — На оружие приходится кучу документов визировать. Вот и сижу здесь по ночам, как филин. А что делать: сегодня четверг, а в субботу контейнер пригонят из министерства. Не успеем всё подготовить, скушают вашего покорного слугу с косточками и потрошками.
Антон взял со стола наган и взвесил в руке. Пожалуй, тяжеловат. В барабане тускло блеснули гильзы.
— Патроны холостые, — заверил Дольский, по-своему поняв взгляд следователя.
— Всегда мечтал подержать в руках оружие революции, — сказал Антон, с сожалением возвращая наган на место. — Неужели всё это в рабочем состоянии?
— Разумеется, — пожал плечами Дольский. — У нас, батенька, даже пистоль семнадцатого века, и та исправна. Где же она? А, вот!
Дольский извлёк из груды оружия длинный старинный пистолет, смутно напоминающий кулацкий обрез времён продразвёрстки.
— Настоящий раритет, — гордо сказал он. — Допетровских времён вещица. Коллекционеры за такой экземпляр и душу не пожалеют.
Он озорно прицелился из пистоля в благообразный портрет на стене, но вовремя спохватился и торопливо положил реликвию поверх оружейной кучи.
— Что ж, не буду мешать, — сказал наконец Антон.
— А вы, позвольте спросить, по какому поводу возвратились? — поинтересовался Дольский.
— Формальности, Иван Степанович, — грустно вздохнул Антон. — Необходимо опросить персонал о нашей беглянке. Кстати, вы сами не были с ней знакомы?
Антон извлёк из принесённой папки фото и протянул Дольскому.
Тот, дальнозорко щурясь и держа фото вытянутой рукой, пристально вгляделся в улыбающееся лицо.
— Мила, — признал он, возвращая фото. — Но, к сожалению, я не был представлен этой юной особе. А кто это?
— Некая Екатерина Свирская. Сотрудница тульского областного архива.
— Да что вы?! — покачал головой Дольский. — Получается, мы с ней почти коллеги.
— Именно так, — подтвердил Антон. — Поэтому я и обратился к вам.
— В областной архив я, почитай, лет десять уж не ездил, — задумчиво произнёс Дольский. — Прежних-то дам я наперечёт помню. Были среди них, скажу я вам, этакие фемины!
Дольский ностальгически вздохнул.
— А из ваших сотрудников кто туда ездил в последнее время? — спросил Антон, возвращая Ивана Степановича в действительность.
— Аделаида Сергеевна, конечно, — сразу же ответил Дольский. — Она — наше всё. Я без неё, как без рук. Очень ответственная дама.
— А ещё?
— Ещё? — Дольский наморщил аристократичный лоб. — Ещё я Дашку посылал туда раза три за копиями губернских ведомостей за девятнадцатый век.
— Понятно, — кивнул Антон. — Вы позволите мне украсть у Аделаиды Сергеевны минут десять?