— Очень рад, Грэйс, — сказал наконец Джованни и протянул ей руку.
— Привет, Джо, — с оттенком скуки в голосе отозвалась молодая блондинка. Правда, она подала руку, но стоило ему на мгновение дольше, чем следовало, задержать ее, как Грэйс энергично ее вырвала. Кожа оказалась на ощупь холодной и шелковистой, насколько Джованни успел почувствовать за короткое прикосновение.
Грэйс не слишком жаловала джентльменов, ежегодно, как саранча, заполонявших Джекмэн. Она была рада, что охота на лося разрешалась только в течение десяти дней, а потом охотники из Бостона и Манхэттена снова исчезали. С ее точки зрения, все они были сплошь богатыми глупыми бездельниками, пристававшими к ней, когда она подрабатывала официанткой в «Голове лося».
Этот Джо тоже вряд ли составлял исключение. Хотя его лицо чем-то отличалось от остальных. Грэйс бросился в глаза тонкий длинноватый нос и четкие, будто высеченные из мрамора, черты. Рот крупный и чувственный. Выразительные глаза в густых ресницах не отпускали ее.
— Могу я вам что-нибудь предложить, Грэйс? — спросил Джованни, мучительно придумывая предлог, чтобы завести с ней беседу.
— Нет, — отрезала Грэйс и отвернулась. Она махнула бармену и протянула ему свою пустую кружку. Так она и знала. Этот тип тоже начал к ней приставать.
— Джо Алессандро? — в тот же момент услышал Джованни, как Дуглас Долби выговаривает американизированный вариант его имени. — Вы по происхождению итальянец, Джо?
— Нет, — сказал он, бегло взглянув на владельца супермаркета. Его глаза не хотели отрываться от Грэйс. Но та совершенно перестала обращать на него внимание. Повернулась к стойке и пила свежее пиво, которое только что поставил перед ней бармен. — Нет, я просто итальянец.
Тем временем подоспело и его пиво, и Чак протянул ему кружку с шапкой пены. В пиве плавало несколько льдинок, поскольку его достали из морозильника. Джованни осторожно пригубил. Пиво оказалось ледяным, таким холодным, что у него будто онемели язык и глотка.
— Вы итальянец? — переспросила Грэйс, неожиданно повернувшись к нему с совершенно изменившимся выражением лица. — Вы приехали из Италии?
Скука исчезла из ее взгляда. Большие карие глаза расширились от удивления, но самое неотразимое впечатление произвел на Джованни ее рот. Она заговорила, и его ослепили ее белоснежные зубы. Все в ней казалось ему обворожительным и прекрасным. Он многое бы отдал за то, чтобы остаться с ней наедине. Почему этот проклятый Чак все никак не убирает руку с ее попки?
— Наша малышка Грэйс млеет по Италии. — Чак захохотал и сделал именно то, чего желал Джованни: убрал руку с попки Грэйс. Но только для того, чтобы обнять ее за шею и привлечь к себе. Грэйс довольно раздраженно отпихнула его.
— Убери руки, Чак Харрис, — прошипела она. — Пойми наконец, что у тебя со мной нет шанса.
— Она опять фыркает, твоя сестра, эта маленькая кошка, — констатировал Чак, обращаясь к Дугласу. Но руки все-таки выложил на стойку, обхватив запотевшую от холода кружку, которую бармен как раз поставил перед ним.
Грэйс рассердилась. Она знала Чака с детства. Он был на восемь лет старше. В свои двенадцать она его боготворила. Но тощая маленькая девчонка в то время его не интересовала.
А сейчас взрослая двадцатичетырехлетняя женщина Грэйс сама перестала интересоваться этим холостяком, лучшим другом ее брата. Дуглас был всего на два года старше Чака. И они дружили со школы. Но это не давало Чаку никакого права обнимать ее за шею или целовать, как если бы он тоже был ее старшим братом.
— Откуда вы? — снова обратилась Грэйс к Джованни, еще не ответившему на ее первый вопрос. Высокий чужеземец казался ей слишком молчаливым и замкнутым. Но его глаза говорили за него, и Грэйс отлично видела, что ему не нравилось хозяйское поведение Чака по отношению к ней.
— Я неаполитанец, — сказал Джованни и с улыбкой посмотрел Грэйс в лицо. Он гордился своим родным городом и надеялся, что Грэйс достаточно образована, чтобы знать, где находится Неаполь. Большинству американцев были известны лишь Флоренция, Венеция и Рим.
— Вы хотите сказать, что живете в Неаполе? — уточнила Грэйс и вперилась в него так, словно для нее это оказалось невероятно чудесным открытием.
— Да, я там живу и работаю. — Джованни кивнул. Он ловко втиснулся между Грэйс и Чаком и теперь отгораживал ее своей широкой спиной от егеря и брата. Он твердо вознамерился отрезать Грэйс от них обоих. Теперь она принадлежала ему.
— Это замечательно! — воскликнула Грэйс и вздохнула от счастья.